Эгон Шиле. Смысл эротики

они голое тело сразу объявляют эротикой, тут у русских полный провал; эротику они понимают как секс, чего проще, это в общем потоке опошления понятий, когда все ценное снижается и приводится к общему знаменателю, как правило, спускается до пола

Э. Шиле. Обнаженный автопортрет

а у Шиле я вижу лишь одиночество человека, они там неловко позируют или пугливо жмутся друг к другу, и все это окончательный приговор эротике; теперь в ходу удовлетворение потребностей

Бланшо писал:

Мораль Сада основана на изначальном факте абсолютного одиночества

— и у Шиле та же мораль; но эротизм невозможен в одиночестве, уж это аксиома; и его герои кричат от этого одиночества, и даже если они нашли друг друга, им почему-то не удается его преодолеть

тут ноль Эроса, и это естественно, ведь эрос — продукт цветущих, развитых культур, и меня вообще настораживает полное отсутствие эротики в модернизме: художники не врут, они не придумывают несуществующих ценностей – отражают то что есть

у нас теперь порнография, и считается, что она заменяет все и дарует все радости чувственности, что конечно ерунда: обычная пошлость, просто на самом чувствительном месте и потому самая популярная

она отбивает вкус и к эротике, в первую очередь, и поэтому Шиле объявили эротическим художником; настоящая эротика происходит не с телами, а с чувствами, и она вовсе не трагична – скорее, игра

но наши игры тоже стали другими, не так ли, и веселая, грациозная и возвышенная игра сменилась диким ордами, которые орут на стадионах, дерутся в кровь, убивают друг друга; а на поле царят алчь и грубость… впрочем, бог с ними… ведь это все массовое, а массовое – мертвое

то же можно сказать о порнографии, которая именно носит массовый характер: они там обсуждают эти «проблемы» в сетях, делятся впечатлениями, это массовое зрелище, в то время как эротика – дело личное, ибо связана не со стандартным процессом возбуждения и разрядки, а с чувствами, с тайным и интимным

тут перед нами настоящая драма, тело изогнуто, смято, и нет ответа, неоткуда ожидать ласки или приязни; человек у Шиле – какой-то костяк, а эрос в овалах, в музыкальном движении линии, ну хоть Карачи взять… желаю видеть мягкий овал бедра – а тут кости торчат

утеряна эта культура, вот и все; и поэтому могу сделать вывод, что у Шиле уж точно ни капли эротизма, это крик (ведь он экспрессионист), и вся эта живопись являет какую-то обреченность, это преддверие порно; так значит и порно не просто пошлость, а тоже крик, отчаяние плоти, утерявшей душу?..

не думаю: в современном порно царят равнодушие и цинизм, механическое движение кукол, а он хоть и вагины рисует, тут я вижу одно: потребность, голод!.. так что и обнажение бывает разным

гений отражает нашу жизнь – вольно или невольно он выражает реальное состояние основных ценностей, и он преодолевает катастрофу, смерть; и поэтому передо мной дилемма: или признать Эгона Шиле гением и поверить его правде, или сделать вывод, что он не до конца понял эпоху и не смог предвидеть в ней могучих духовных сдвигов и великого бунта

и конечно верно второе

*

девушки прижались друг к другу, выглядит это как убежище в надвигающуюся страшную эпоху войн и катаклизмов; сегодня мы задаем себе вопросы о природе иных влечений и не можем согласиться с конфигурациями судьбы

например, двое парней вступают в брак, а потом берут чужого ребеночка, чтобы его воспитывать – разумеется, в том же духе: в этом есть нечто глубоко неестественное; и когда я пытаюсь понять эту ситуацию, я вспоминаю мысли Ницше о воинах

думаю, не все их поняли адекватно, и его имени эти главы нанесли непоправимый ущерб; но разве необходимо понимать Ницше так, как его понимали нацисты? – разве именно они были его самыми глубокими читателями?.. и например, действительно ли там речь идет о войне?

вот знаменитая глава из «Заратустры», там в самом начале написано следующее:

Собратья по войне! Я люблю вас… и т.д.

но дальше сразу:

и если вы не можете быть подвижниками познания, будьте по крайней мере воинами его

и он призывает «на своей войне сражаться за убеждения», что вообще примечательно: он не ратует за партийную войну, и речь тут идет вообще не о настоящей войне, где льется кровь: человек должен быть воином, сражаться за идеи, за счастье, за судьбу, за истину

этими строками я вовсе не пытаюсь обелить Ницше, у которого были и рассуждения о настоящей войне: он полагал, что она облагораживает человека и пр. – да мне не нужен Ницше, мне идея нужна

душа возвышенная, пишет он, «делается надменной» и презирает ближнего и забывает долг; у него там намечается интересный парадокс: существует некий долг познания, который служит высшим убеждениям, делу становления субъекта, и в этом он ничем не отличается от христианской идеи

так что принимающий статус и позу возвышенного надевает маску, или мантию, как он пишет; и напротив, идущий, сражающийся способен победить и достичь настоящей высоты; и речь тут идет о воинах идеи, о воинах становления

а при чем тут девочки и мальчики?..

да ведь становление касается всех сторон человеческой жизни; экзистенциальная идея стала столь популярной, ведущей идеей философии ХХ века вовсе не потому что стало много воинов, настоящих экзистенциальных людей, глубоких и решительных и пр. – как раз наоборот

люди в наше время всячески увиливают от любой борьбы: жизнь их стала слишком комфортной и удобной, чтобы идти за что-то сражаться; а природа человека такова, что, видимо, Ницше прав: любовь, женщину, счастье, истину, саму судьбу — все надо завоевать

и появилось много людей, которые не желают завоевывать, не хотят быть в этой жизни воинами, хотят быть потребителями; а ведь связь с женщиной – это война, как ни крути, и особенно с совершенно свободной женщиной; это связано с более общей апатией, инерцией, когда человек согласен на самую пассивную роль в этой жизни

кстати, такое смирение и инерция встречаются и у творческих людей: неудачный первый опыт заставляет человека замкнуться в своем мирке и не посягать ни на какие сражения – это все я пишу вовсе не в осуждение ¹ , потому что есть люди, от природы не склонные к гетерономным связям; впрочем, что такое «природа» — это что, Бог?..

таким образом, меня лично проблема геев интересует не как социальная – детей, вишь ты, не рожают, так вы с уже родившимися не знаете что делать – и не как нравственная, тут вообще говорить не о чем: это сугубо антропологическая проблема человека в современной цивилизации

*

а с другой стороны, эротизм – это ценность, которую мы теряем: эротика связана с субъектом, это запас чувств, эмоций, это некая цельность, это личность, это мир, в который вторгается желание

оно разрушает первоначальную цельность (невинность), зажигается стыд, главный двигатель эротики, именно он создает эти гаммы переживаний, сомнений и фантазий

что такое стыд? – разрушение этой цельности мужского или женского для движения, для развития, чтобы на новом круге эволюции субъекта возникла новая цельность; прародители устыдились – вот чувство, которое задало моментум, запустило маховик развития субъекта

с этой позиции, эротическая связь – некий высший момент развития; всегда – развитие, и когда мальчик рассматривает известного рода снимки, его фантазия совершает скачки, раскрывает кладовые чувственности, преодолевает комплекс и пр.; эротика развивает – порно отупляет

у Шиле они какие-то опустошенные; тела сплелись и представляют единую массу, словно с рождения они неразрывны и не причастны этой жизни с ее войнами и испытаниями…

для современной свободной женщины естественно отказаться от союза с мужчиной – ни в финансовом плане, ни в социальном он ей не нужен, да и к чему воевать, преодолевать бесконечные различия, да еще грубость, пьянство!.., и разве на нас лежит долг пола?..

да, я рожден мужчиной, ну и что? – ветхая мораль евреев далеко в прошлом, сегодня другое напряжение жизни, другие условия… вот в этом все дело, именно в этой логике выживания, а не жизни, инерции – а не войны, обывателя – а не воина; и снова: это не осуждение, это философия субъекта

она важна, потому что мы живем в эпоху персонализма, мы свободные люди и как таковые действительно несем ответственность за свою судьбу и свою свободу; но это дает и обратный вывод: каждый из нас несет личную ответственность и неподсуден перед обществом

мы таковы – такова реальная ситуация, и ее остается принять, пусть она совершенно не согласуется с самыми умными выводами философии или самыми глубокими интуициями искусства: свобода имеет свои издержки и родовые пятна

на его рисунках они лежат в прострации, усталые, измученные, и беззащитные девушки прижались друг к другу, словно нашли последнее убежище, единственное спасение в страшном мире войны

Э. Шиле. Две девушки

по мере осмысления современной жизни мы начинаем понимать, что все социальные, политические институты бессильны защитить человека; жизнь, с одной стороны, комфортна, и приятна, с другой – человек одинок среди безликой многомиллионной массы мегаполиса

и он становится другим, более инертным и равнодушным, реже посягает на что-то, страшится выступить, совершить поступок, повторю: слишком много обывателей – слишком мало воинов, не говоря уже о подвижниках; тревожное время, когда мы теряем какие-то важнейшие свойства

само обнажение у Шиле особенное: тут женщина вовсе не пытается вас соблазнить своей красотой, да и нет никакой красоты в этих телах, где выписаны мышцы и кости; в эротике есть утаивание, есть стыд, ее главный нерв; а тут все наружу, тела утеряли гармонию, они кричат

и когда я смотрю на рисунки Шиле, ощущаю эту тревогу, этот голод по ласке, по любви; они все на белом листе, но ощущение, как будто это тела на развалинах мира, и вот это настоящий экспрессионизм, который отражает не просто темперамент художника или его драму

это наша общая драма, тут не эффекты и контрасты, не изощренность стиля, но крик о помощи, беззащитность, страх, и мне понятно это высокое беспокойство, эта пронзительная тревога о человеке

дискуссия

эрос в сокрытии, стыде – у Шиле модель раскрыта до предела

эрос в реакциях, садизме, мазохизме – у Шиле нет никакого насилия, его женщины беззащитны и бесконечно одиноки, в них томление, которого нет в эротике: даже одинокий там утопает в иллюзии, рисует фантазии

в эросе есть сила жизни – тут истощенные тела, в которых просто нет уже никакой энергии, что наводит на свежую мысль: возможно, этот разгул, «сексуальная революция» объясняется очень просто, и такое объяснение совершенно будет не по нраву ее апологетам:

тут не сила, а бессилие, не откровение, а напор, последняя попытка привлечь, очаровать – не настоящим очарованием, не горячим эротизмом, так хоть сиськами, плотью

и воцаряется плоть, глянец – а жизни в ней нет

и это общая тенденция современной механизированной жизни, которая теперь уже стала просто виртуальной;

поэтому его живопись – пророческая: в ней предчувствие крушения человеческих начал

там люди сплетаются в последней надежде понимания, близости, однако когда смотришь на его рисунки, то понимаешь, что близости нет – она уже не достижима; наиболее ярко продолжил эту тему Бексински

Э. Шиле. Две обнимающиеся девушки

1. поскольку у нас нет аналитики, любая идея считается мнением, за которым стоит определенный интерес или партия; в этом смысле, невозможно высказывать идеи, они тотчас воспринимаются как обвинения или атаки на кого-либо; крайняя политизированность населения тоже играет роль: идея как просто идея никого не интересует, отсюда все несчастья