Сокрытие

Хайдеггер писал о сокрытии природы; думаю, это неверное слово; то есть, тайна – термин мистики, сокрытие – философии, а дело конечно не в том, что природа нечто скрывает от людей – просто она находится в неком своем круге жизни, который сложился за миллионы лет

и когда человек подходит к ней с глубоким сознанием, с философским вопрошанием, она оказывается закрытой – как, собственно говоря, и само это сознание, которое не очень просто раскрыть для публики и разъяснить смысл волнующих его проблем

публика полагает природу простой и философию тоже простой – ну что за вопросы их волнуют: существую ли я? – что такое быть? – в чем смысл времени? – какая-то чепуха!..

так же она подходит и к искусству, как женщина, у которой слишком много важнейших дел типа косметики или свежего скандала, чтобы она имела возможность и желание углубляться во что-то одно

так что сокрытие современного искусства – явление совершенно естественное, сродни природному, и там нет желания от кого-то скрыться; просто круг этого сознания слишком отдалился в своих исканиях и заботах аутентичной творческой жизни от публики с ее мелочными и пошлыми заботами

собственно, от этой говорливой городской публики сокрыты наука, искусство, природа, религия – да на самом деле от нее давно уже скрыто все самое ценное, что существует на этом свете, и это ее собственный выбор

видимо, на самом деле так было всегда, и когда человек пишет о «искусстве Возрождения», он ведь вовсе не имеет в виду, что большинство населения знало это искусство и наслаждалось им – оно точно так же коптило небеса в своих ежедневных метаниях алчи, жестокости, мелочных страстей, пороков etc.

осмысление — значит сокрытие

так уж повелось что наше сознание, углубляясь в какую-то материю, не спешит разъяснять свои уроки, поделиться находками; вся эта «общественная жизнь», полная пошлости и мишуры, совершенно не нуждается в них, дышит иным воздухом, протекает в ином круге

поэтому процессы понимания сложны, и человеку ищущему, дерзающему на настоящее знание следует опасаться простых истин – они обманчивы; плоское сознание стремится к простым синтезам, простым выводам, чтобы и дальше спокойно спать

философ разъясняет ситуацию, когда в поэзии «слово становится пустым», неким волшебным образом теряет силу и глубину, ибо поэтическое сознание коснулось поверхности, опустилось на землю, утеряло импульс – глубину и таинство настоящего творчества

и чем дальше мы живем и мыслим, тем яснее понимаем грустную, но вечную истину: тут, среди людей, на шумных улицах и в важных собраниях, нет ни грана настоящего смысла – а потому и невозможно им раскрыть ни одной настоящей истины

ну в самом деле… как вы станете говорить о онтологии или о Моранди с типом, который всерьез рассуждает о политике (!)

и наш удел – сокрытие, такое же естественное, как сокрытие мидии или коралла; осознание этой ситуации маркирует смену эпох; видимо, мы пришли к культуре, в которой уже никто никому ничего никогда не будет объяснять

Хайдеггер и Гуссерль последовательно отвергали «чистое восприятие»; это лишь кажется, что аналитик видит явление или опус и «раскрывает» его перед вами; на самом деле тут формируются очень сложные процессы, которые составляют высший эшелон сознания

для Гуссерля «постижение нечто как нечто», то есть суждение о вещи, обращение с ней в соответствии с ее значением и ценностью, является «высшей формой духовной деятельности», которая надстраивается над лежащим в основе слоем феноменов чувственного восприятия

однако она сама зиждется на субъективной рефлексии, я не забываю о том, что все мои идеи и впечатления, оценки и выводы есть лишь продукт одной проекции, моего сознания – это к тому же процесс, который, собственно говоря, протекает в течение всей моей жизни, и потому, строго говоря, у меня нет для вас ни одного вывода

этот процесс, понятное дело, не передается и не копируется, как репродукция картины, и войти в него для другого сознания чрезвычайно трудно; к тому же, наше мышление детерминировано, слишком несвободно – и чем больше знаний, тем менее оно свободно

Гадамер недаром написал: «понятия, в которых мы мыслим, уже заранее продумывают все за нас» ¹ — «ученый» движется в заранее означенном кругу по намеченным до него орбитам и просто обречен на повторы и лишь на шаг может отойти от проторенных троп; это тоже сокрытие – собственного бессилия и непонимания

все эти факторы делают настоящий глубокий анализ феноменов крайне интересным и сложным проектом; и смысл его в практическом труде понимания, раскрытия, истолкования

он требует огромной эрудиции, чтобы наводить неисчислимое количество связей и ссылок; такое сознание рассматривает произведения искусства как магические знаки, звезды огромной галактики смысла – это сознание, которое просто не может жить без понимания

письмо имеет свои ограничения, это знал еще Платон ² , и поэтому понимание, анализ используют письмо лишь для движения вперед – просто оно по природе своей имеет такую завершенную форму – кстати говоря, в электронном письме мы в какой-то мере преодолеваем этот родовой недостаток

мы строим проекции смысла, ищем подходы, не подводя итогов; для нас, этот опус не значит конкретно вот это или то – его значения неисчислимы, он выводит в настоящую галактику смыслов; но мы все же постепенно раскрываем его содержание?..

осмысление — значит сокрытие

с одной стороны, в анализе мы выходим в слишком большое пространство – действительно, галактика! – и тем самым не упрощаем задачи читателя; с другой стороны, опус обрастает ссылками, комментариями, связями, идеями, возникающими попутно ассоциациями, выводит в огромный горизонт культуры

вы что-то поняли в нем, однако я лично понял одно, и повторю это: тут знание, которое невозможно передать другому: этот другой должен проделать свой долгий путь осмысления и переживания; кстати, не всякий стремится к этому, осмысление – это судьба

и это определенный стиль мышления, стиль бытия; Моранди, когда пишет свои реющие натюрморты, где словно завороженные, пронизанные мягким нездешним светом тают в воздухе сосуды, задает определенный стиль восприятия и мышления

вы вдруг ощущаете, что в этих немудреных этюдах столкнулись с чем-то весьма важным, решающим, что способно повернуть ваше сознание в нужном направлении – а это для творческого сознания очень важно, это главное, и оно никогда не пропустит такого поворота

потому что творец очень гибок, его восприятие чувствительно и открыто для любых откровений и тотчас с отвращением отметает пошлые банальности – это жизненно важные открытия, и гениальность этого мастера именно в потрясающей простоте поворота к метафизике, к вечному, которое он находит в любом уголке сада или плошке

и таким творцом является настоящий ценитель, настоящий аналитик-эстет, явление теперь редкое, что отражает общий кризис культуры

по меткому выражению Гадамера, опус «испытывает хронический недостаток в толковании», он жаждет быть истолкованным, жаждет этих дополнений, мнений, чувств – он словно огонек, который угаснет, если не раздуете и не бросите дров

художник пишет этюд, чтобы возбудить ваше внимание, завести этот вечный круговорот ассоциаций и идей, и я не раз видел, как их самих радует и возбуждает поток оценок и ассоциаций по поводу их собственной работы – видно было, что они его ждали и боялись и переживают все это весьма живо…

однако…

осмысление — значит сокрытие

мы говорим, обсуждаем, только все равно уносим в себе свои настоящие впечатления; мы не сможем оформить их в беглой речи, не сумеем выразить весь сонм впечатлений и связей, всю глубину этой галактики – тут задача на всю жизнь!..

устное слово ничто, оно пусто внутри, тут лишь средство, которое вызывает более глубокие оценки и впечатления – они придут потом; и мы ощутим, что начинается этот процесс сокрытия, и текст становится непонятным другому…

как эти странные большие рыбы, мы уходим в свои глубины

иногда мне кажется, что его картины приводят к странному эффекту; он же пишет любые пузырьки, бутылки, то сводя их к тени, то это струение, то отблеск – и ничего, кроме отблеска — это похоже на снятие самой живописи, тут чувство предела

ведь живопись, как всякий род искусства, имеет свои границы; тут содержание, видимо, так велико, что совершенно не умещается в границы жанра, невозможно в воплощении – и изображение истончается до предела, до исчезновения

я бы так и снимал фильм о нем: резкие штрихи – он начинает этюд – контрасты черного и белого, зелени и розового, а потом все становится прозрачным, истончается и растворяется – исчезает вовсе

но мышление продолжается – вам предложено самому теперь писать, мыслить, разъяснять, дойти до смысла сказанного; и никто не узнает ваших выводов, потому что лист будет так же пуст, как и холст

осмысление — значит сокрытие

значит сокрытие

сокрытие

1. ст. «Философия и литература»

2. лишь тот, кто покинут всеми богами, способен поверить в возможность облечь в письменную форму что-то действительно важное и истинное (Платон, письма, 341с)