Ступени деградации

Ф. Гварди. Каприччо

…они называют это «каменная летопись культуры», с явным пиететом, его сменила каменная премудрость на картинах Магритта: человечество обязательно должно все записать, запечатлеть в камне, остановить процесс, сделать вывод – а зачем? – и чего стоят эти выводы…

Деррида писал о письме как смерти смысла

вторичность письма обрекает его на повторы, искажения, копирование и пр. вторичные операции: письмо как бы по природе своей предназначено, чтобы искажать и смешивать, искажать голос Бога, который мы записываем как умеем, да часто еще и с намеренным искажением; именно так пишется и история, и все прочие анналы ¹ 

«Сократ не писатель, поэтому, для него, письмо всегда есть искажение и диссеминация», то есть разложение, разъятие, деконструкция смысла для последующего его размещения согласно собственным схемам и предпочтениям, и это будет уже совершенно иной – а чаще противоположный – смысл

в природе письма заложено, таким образом, коренное противоречие, непреодолимая антиномия; а она, в свою очередь, обрекает его на комбинации и подмены, отсюда совершенно естественное явление глянца, моря суррогатов и всей современной масс-культуры

Тайная сила

«Письмо – тайная сила, подобная живописи…»

оно хранит в себе свои смыслы и не открывает их просто, его невозможно объективно интерпретировать, то есть совершенно ясно прочесть; требуется осмысление, анализ, и в свою очередь, он тоже таит опасности субъективного понимания как новый текст…

у Платона, хитрец приходит к царю, предлагая это прекрасное изобретение, но лекарство объявляется ядом, поскольку содержит великие опасности; и как всякое лекарство, оно нуждается в предписании врача, внимательном и неустанном попечении

переводя на наш язык, текст нуждается в интерпретации, в особом толковании, аналитическом чтении, совершенно беспристрастно вскрывающем смысл; ибо текст сам по себе есть загадка и великая опасность, он более утаивает, чем открывает

анализ вызывает сомнение: так ли мы прочли? так ли поняли?

однако умелый анализ открывает его тайную силу, и тут оказывается, что решение есть: вы можете увидеть успех дела по количеству открытого смысла; это не означает, что смысл всегда будет одинаковым, но он родится и существует, и производит определенную работу: первоначальное понимание порождает другие понимания и доверие к комментатору

так начинается жизнь текста в культуре: сумма субъективных пониманий ведет к формированию того смысла, который начинает жить уже вне текста – эту мысль Деррида подчеркивает все время: текст остается таинством, смысл – это наше культурное приобретение, наш творческий проект; эта работа и составляет главное наслаждение и содержание философского аналитического творчества

только эти смыслы вовсе не всем нужны и не всех устраивают, являются суррогаты и подделки, вообще не люди владеют знанием, а наоборот – и оно несет их незнамо куда, ну, разумеется, применяются известные методы верификации…

Врожденные пороки свойственны письму

на самом деле, это лукавое искусство работает по определенным законам симулякра, пример – наша «научная» речь, которая, не обладая смыслом, имитирует его высоконаучными выражениями и известным птичьим языком, который призван сымитировать смысл

чем меньше смысла, тем запутаннее и мудренее письмо; наконец, оно превращается в монумент под названием КУЛЬТУРА, каменные глыбы, которые должны поражать весом и древностью; непонимание лишь утяжеляет их и придает больше таинства…

к тому же, человечество явно глупеет; эти сооружения остаются в стороне от столбовой дороги, по которой оно беспечно несется к пропасти; а возможно, там были важные идеи, пророчества, предупреждение…

Р. Магритт. Искусство беседы

 тут еще важная мысль о природе цивилизации, вот истинное царство письма, тут миллион инструкций, законов, актов, и все их требуется соблюдать – некогда в туалет сбегать – и эти каменные скрижали, мощные плиты давят на несчастных, так что в глазах темнеет

дикарям просто: что нашел – то мое, закон – что дышло, и работать особенно не надо, все и так в руки лезет… и у Магритта эта тема занимает важное место, при этом иногда лепота, а тут вот рушится скрижаль, явно не выдерживает веса, поневоле возникает сомнение в самой ее природе…

да потому что эта штука у него как-то нелепо торчит на фоне неба среди обломков, видимо, прошлых цивилизаций, так? – значит и у нее такая же судьба в этой пустыне мира

в чем же дело: люди не в силах сберечь мудрость, мир, гармонию, культуру? – или это все им вообще не свойственно, а просто расцвели редкие цветы среди вихря и хаоса, чтобы сгинуть в нем без следа?..

Искусство

«материализм идеи» — театр, который есть «видимость ничто, или самость», в нем «сцена не иллюстрирует ничего, кроме сцены, равнозначности театра и идеи…», в этом мире не только уничтожено различие между сферами, но и «между различием и не-различием», время стерто и «настоящее больше не является материнской формой»

подобие некой плазмы, которая существует в подвешенном состоянии, коснется стенки или стекла – разобьет вдребезги! – это и есть «пещера Малларме», пещера современного искусства «без подкладки мира», чистое искусство, абсолютная свобода творчества из ничего и без всяких объяснений или соответствий в реальности

разумеется, у такого совершенного творчества – можно сравнить его с человеком, который отбросил наконец костыли и пошел сам, худо ли нет ли, но сам, — у такого творчества есть свои законы, борьба противоположностей и влекущая неясность цели; потому что оно само своя цель

оно имеет не репрезентативный, а установочный характер

оно питается разрывами, а не союзами; вопросами, а не ответами; проникает за оболочку, «разрушает девственность мира», «ни один акт не совершается как преступление», потому что физического акта – нет, смещение не в сторону физического, природного мира, но в сферы, где нет собственно действия и перемены и перемещения незримы

рассуждение в форме змеи

крушение текста наблюдается, когда такой психолог-структуролог-психоаналитик и пр. начинает выкачивать из собственного сознания все подспудные или просто мелькнувшие ассоциации и дефиниции по поводу текста; анализ текста имеет свои пределы, и самый важный – предел письма, т.е. за чтением следует письмо, творчество

любой текст есть просто толчок, порождающий импульс творчества; если это не так, напоминает бесконечные ухаживания и комплименты женщине, которая устает вам улыбаться и не понимает, чего вы, собственно, хотите: это пустая эрудиция, которая давно превзошла потребности и возможности самого текста и устремилась в глубины, создавая текст во имя текста, изощренную пустоту

это движение по орбите, а орбита – штука правильная, даже рассчитанная; в какой-то момент вы проходите через текст, затем удаляетесь от него в свою галактику – начинается созидание собственного опуса, да и весь процесс чтения, размышления и пр. был во имя этого нового созидания

потому что только в творчестве человек воистину познает – познает то, чего никогда не смог бы понять простыми, «линейными» средствами, в этом проблема школы, где нормативное стало законом, творческое исчезло вовсе

такое знание призвано закабалить разум человека догмами и «принятыми» аксиомами; все знание уже состоит из аксиом, самостоятельное мышление запрещено, отсюда стремительная деградация интеллекта и творческих способностей населения

интеллект, как считается, концентрируется в «мозговых центрах», откуда поступают технологии и программы жизни, только это очередное вранье, потому что описанный процесс всеобщий, и эти центры ему подвержены в первую очередь

к тому же, тут есть ряд дополнительных ускорений: возьмем сеть, которая уничтожает книгопечатание: нет притока новых идей и концепций в гуманитарную сферу, а ведь там работают не группы и не научные коллективы, а исключительно субъекты

таким образом формируется ситуация, когда люди вообще перестают заниматься идеями и концепциями развития человечества, интеллекта, теориями и концепциями качества жизни и пр. под.

а «наука» только усиливает процесс подменами и симулякрами, поскольку творчества нет, каждая новая догма или дефиниция трамбует поверхность, так что этот бетон покрывает уже все вокруг, и до земли не добраться…

каменные плоды на картинах Магритта

Р. Магритт. Воспоминание о путешествии

возможно, ситуация не так плоха, как кажется, потому что познание, культура идут циклами – это вечное утешение в условиях кризиса – и на определенном этапе каменная мудрость, например, любая догматика, необходима

знание имеет тенденцию каменеть, и человеческий интеллект должен все время преодолевать догму; есть определенная тайная мудрость – возможно, это Божественная премудрость – в том, что мы все время должны громадным усилием, новым творческим импульсом преодолевать ее, разрушать камень…

или катить его снова и снова в гору, чтобы понять, что задача нам не по силам и проклясть этот Сизифов камень, не так ли…

в общем, весьма многозначный символ

кстати, сама живопись имеет явное ограничение в неподвижной (каменной) поверхности и может лишь крикнуть об этом; наше сознание точно так же часто ограничено критическим пафосом, не в силах продраться к настоящему созиданию: слишком многое мешает…

само знание тяготеет к оформлению, к выводам – все меньше анализа, все больше синтеза – и эта махина знания слишком велика, там слишком много лишнего, и она каменеет, давит на сознание, лишая его света и порыва

однако искусство осознает свои пределы, и если прежде художники любовались руинами и писали красивые скалы – камень был символом Вечности и чуть ли не идеала – так теперь он обратился в символ мертвой догмы, школьного «знания», которое обращает людей в камни, как новая Горгона

вот они и разделены на знающих и профанов, которым дела нет до всей этой мудрости, им и так сладко спится; и в такое время в безнадежной ситуации оказывается именно аналитик, то есть человек, который пытается разъяснить смыслы и навести мосты

побеждает серость

какие бы краски вы ни использовали, если процесс затягивается, на картоне получается гризель; вы утеряли первоначальный замысел, являлись новые идеи, вы гасили слишком яркие тона – результат плох, картина не получилась, и все надо начинать заново

это какой-то странный закон нашего познания, того творчества, в котором нет божественного импульса, высшей силы, а есть лишь человеческое знание и стремление к гармонии как бы снизу, своими помышлениями и представлениями, и такая гармония никак не получается и более напоминает тишину склепа

и нужен резкий жест, аутентичный порыв, настоящая гармония родится сверху, она пронизана Божественным светом и музыкой сфер и не имеет никакого отношения к здешним, мирским измерениям и соотношениям

вне Духа нет творчества

1. Ж. Деррида. «Диссеминация». Екатеринбург, 2007.