Кони Джорджо де Кирико
Очень странные композиции, навязчивая идея: кони, вырвавшиеся на простор с постаментов, памятников, так что растерянные герои остались без лошадей…
Дж. де Кирико. На берегах Фессалии
…да, похоже на навязчивую идею, он рисует этих лошадей, рисунки, эскизы, картины; добивается монументальности, все мощнее и мощнее, во имя чего? что он имеет в виду?
конь 26 года – это еще лошадь с памятника, она не утеряла мраморности, и как во сне, бредет по пустой площади рядом с героем…
«Падение Фаэтона» написана в 36 году, представляет уже вздыбленного, падающего коня, а «Конь и всадник» 1960 года оказались монументом, который ожил посреди сцены – они отличны фактурой и цветом, они явно с памятника, но уже живут своей какой-то мифической жизнью посреди этой костюмированной толпы…
эта картина 26 года: заметим, что монумент никак не может уместиться на крохотном постаменте – он словно вырос и утерял место в пантеоне… нет, фессалийскую конницу Александра никак нельзя остановить, даже в камне – она разрывает все рамки и скачет себе по площадям; в этой композиции происходит тайное движение:
вот, застыли 2 женские фигуры на фронтоне, словно вышли поглядеть на невиданного коня и всадника, которые, как сон, возникли на площади; тут наводнение, стихия разбушевалась, и исчезает привычная гармония пейзажа: все распалось, и вся картина нелепая: эта непонятная труба никак не сочетается с углом галереи и портиком, превратившись в какой-то странный монумент –
а вы что, не замечали, как жизнь окаменевает, как все вокруг и мы сами теряем живые черты: привычки, апатия, автоматизм, инерция, и вот уже вокруг камни… видимо, вы просто еще мало пожили на свете
смещение ценностей, свободный хаос значений, нет ни дома, ни цивилизации, ни истории, и на какой-то миг – миг Искусства — предметы освободились, и сама сущность запела в них тонкую метафизическую мелодию – безглазый конь застыл посреди площади не зная ни направления, ни цели пути
мы складываем историю, идеи нашей культуры, пытаемся нарисовать законченную картину, но неуловимым образом она все время дает трещины – ничего на самом деле не складывается, и искусство снова разрывает рамки этой картины, чтобы по-новому осмыслить все, и человек не успевает за ним –
амазонка застыла рядом с мощным конем, идея женщины и идея коня, как мощи, силы, порыва, страсти… неуловимым образом две фигуры сочетаются; а там Фаэтон падает страшно и безысходно, и тут тоже кони, человек, повозка – все смешалось в массу, в сравнении с оригиналом Рубенса, эта масса более рельефна, эскизна – идея мифа не в том, что Фаэтон видел Миг Света, «дерзнул на великое», а в страшном падении человека – и тут падение всей мифологии, падение культуры, крушение целого мира
а потом начинается новый оборот: герои падают, затем встают на пьедесталы, а потом сходят с них и начинают новый круг своего бытия в Вечности – так вершится культура; вам никогда не удастся пришпилить миф к значению, каждое новое значение возникает с каждой новой минутой
оно возникает не в моей голове или вашей – оно возникает тут сейчас между нами, интерсубъективно и условно, и эта условность хорошо видна в самом стиле этих этюдов: линия жирная, вольная, смазаны лица, нет законченности, и событие происходит на наших глазах, разрывая рамки обыденной картины
тут люди, лошади вполне по-античному расположены, однако этот всадник еще не успел сойти с пьедестала, а лошадь отличается своим богатырским видом и прыжком на дыбы от спокойных кобыл вокруг: это не реальная картина, но метафизическая трансгрессия, расщепление мига восприятия искусства:
оказывается, мы воспринимаем его неинтегрированно, нецельно: вместе с историческим антуражем стоит художественная идея, и трудно отделить их, потому что наше сознание лишено искомой цельности и духовности, тут он выражает идею смешения, которое губительным образом мешает восприятию метафизики
Дж. де Кирико. Божественные кони
«Божественные кони» (1963) – наиболее интересны именно тем, что тут нет ничего иного; смысл: разруха античной культуры наряду с героическим началом в образе этих богатырских коней, их мощь и какая-то чувственная грация, валяющиеся вокруг обломки постаментов – самое сильное выражение той же мысли о незыблемой ценности искусства на фоне разваливающейся «человеческой, слишком человеческой» культуры
техника подчеркивает идею: какой-то ажурный, витой рисунок волн, облаков и грив, пластика песка и крупов – во всем мощь, сила, энергия чувства; вне измерений, вне пейзажа, вне времени и пространства – чистая метафизика, художественный образ вопреки смыслу и логике истории или культуры
у меня является внезапное совершенно необъяснимое впечатление, что чем более ветшает и разрушается храм на горе (храм культуры), тем более мощно и победно выступают эти кони, и недалек тот день, когда сам Ахилл явится и впряжет их в боевую колесницу – и что он будет делать? – а он сметет к чертовой матери все монументы и все обломки храмов и поведет нас к живым богам!
к этой картине очень подходит фраза Ницше про «сумерки культуры» — тут действительно, сгустившиеся сумерки, идеи, сущности ломают храмы-музеи и вырываются наружу; а о чем это? – а это о том, что сегодня вам уже не понять искусства с позиции культуры
не понять его логики, не освоить рационально: для того чтобы понять такого мастера, вам нужно углубиться в искусство, обрести внутреннюю свободу и духовную жажду, которая одна способна провести вас сквозь этот мрак – к Идее, к смыслу
мощная музыка гремит как раскаты грома
я не вижу мира, не вижу ничего и никого: лишь свободные кони скачут по ионийской равнине с победным гиком: вам предлагается роль героя – или вообще никакой роли – и это непростой выбор…
вы должны ощутить эту ночь, эту пустоту, клубящиеся тучи, холодное море, развалины мира; понять, что нет никаких ценностей, нет святынь, а есть только страшная свобода последнего человека – последнего жителя пустынной Земли
нет больше людей – есть только боги, и чтобы вновь обрести свое человеческое достоинство (а с ним и ценности: историю, культуру, мир, семью, душу, Бога – все что вы цените), надо реализовать свою страшную свободу в бешеной скачке этих коней, которые вам определенно и окончательно не по плечу
однако не отчаивайтесь, смело берите поводья и надевайте хламиду Ахилла, другого выхода нет; вам не на кого и не на что опереться в этом мире разрушенных храмов, странном мире, где все ценности остались за бронированными витринами музеев; эта картина – драматическая дилемма, которая стоит перед каждым мыслящим человеком, человеком культуры
тут есть еще какой-то личный момент; я имею в виду вот что: он был художником, которого разрывали на части, который открыл новую школу, новое направление в искусстве; эти манекены буквально свели всех с ума, ему подражали, у него брали интервью, он был патриархом и мог бы до конца дней своих повторять одно и то же – имел бы бешеный успех
однако он пишет свои живописные автопортреты, мифологию, этих коней… он возвращается к живописи, он не согласен исчерпать свое творчество идеями; тут ведь был великий соблазн, который мыслитель построил перед художником, и это явилось актом настоящей творческой свободы – писать свободных коней на равнинах древней Эллады
потому что жалок тот художник, который замыкается на идеях и забывает Искусство, которое поднимает вечные темы, великие темы веры и свободы; философия анализирует и объясняет – Искусство рвется вперед и создает, и величие этого мастера именно в том, что он не остановился на своем великом открытии, не запнулся на философии, на своей метафизике, но нашел мост в будущее, великий порыв в неизвестное,
и его идеи стали двигателем его творчества, он гармоничен и совершенен, его метафизика вздымает человека до подвига и свершения; и такой человек – человек, познавший силу этих коней, — никогда не будет мелок
да, от этого мраморного, полумертвого коня 26 года он прошел большой путь, и теперь его кони понесли с бешеной силой – без всадников, потому что в новые времена кони стали важнее всадников; увы, г-да, всадники оказались весьма ненадежны, и вся наша надежда на силу коней – помните, тех самых, которые несут на выси сознанья героя Гумилева?
и вдруг мне кажется, что действительно его «Кони Аполлона» скачут свободно, попирая тело самого бога, скомканное на песке! — потому что для современных людей нет больше богов, нет святынь, и каждый из нас принужден сам добывать свои святыни, в свободной скачке укрощать этих страшных коней – боже, сколько же идей содержится в этих нелепых с виду эскизах де Кирико!
кони вырвались из святилища, нет больше святилищ, нет храмов, и с этого ионийского песка мы начинаем новое движение, движение к смыслу; вы спросили: куда? – но вы забыли, что это не велосипед, не трамвай, который идет по маршруту – это конь, могучий и дикий жеребец, который даст вам в полной мере почувствовать бремя свободы!
и теперь вы обречены вечно искать направление, и нести ответственность за свой путь, и в какой-то темный миг вдруг ощутить всю бесприютность странника на голой земле, где никто вас не понимает и нет родной души – только дикие гривы могучих коней, которые с невообразимым диким ржаньем несут вас во тьму!
*
я пишу ни для кого, пишу просто так, пишу как дышу, читаю эти картины не для того, чтобы издать книгу или сделать телепрограмму – на кой черт делать программы, которые никто не будет смотреть; эта толпа муравьев с бегающими глазками не станет разбираться в таких вещах – порывы? чувства? – это устаревшие понятия и никого не интересуют
лечу вперед просто потому, что таковы законы в мире Духа: раз начатое движение невозможно остановить, и ты никогда не знаешь, куда вынесет тебя волна – или конь, если вам угодно — и у многих я замечаю этот страх перед конями: мы перестали соответствовать, не справляемся, забыли искусство настоящей верховой езды –
нет никакого смысла учить кого-то скакать галопом по жаркой степи, бросьте, у нас теперь есть машины, и они едут очень быстро, и мы хотим нестись еще быстрее, чтобы вообще пронестись сквозь жизнь, культуру, веру – не заметить их вовсе!
мыслить или читать великие знаки; нет никакого смысла писать книги или биться за свои идеи; вы никого не убедите ни в чем, оставьте иллюзии – есть смысл лишь в этом движении, в творчестве, когда картина в твоей фантазии, твоем интеллекте становится великой — зажигается высшим значением
в этом есть смысл и даже миссия: всему придавать значение — каким-то образом, я ощущаю, что это придает значение самому моему существованию… ну да, попробуйте – и вы убедитесь, что это так; только для этого сначала ваша душа должна познать великое Сомнение