Анатомия хаоса

я человек очень терпимый; могу понять даже коммуниста, который пересматривает некоторые идеи, но твердо стоит на своем патернализме и мировой революции; ну, не сочувствую, конечно, но понять могу – а это уже немало

или министра, который заливает про оборонку и что это основа всего; или писаку, который не читал Беккета – ну, так сложилась его нехитрая жизнь… однако я ничего не могу поделать с искренним возмущением, которое вызывают у меня столичные «элитарные» витии

обычная картина: либеральная ведущая на радио, она за свободу, разумеется, везде и во всем; она понимает, что такое настоящий рынок, и уверена, что он решит все наши проблемы; ненавидит церковь, терпеть не может разговоры о вере, снисходительно относится к эстетике, проявляет абсолютную нетерпимость ко всему и всем

тут не просто гордыня – тут безумие; кто или что дает ей право так себя вести? – почему люди должны слушать бесконечные вариации одной дурно понятой идеи? – ведь всем ясно, что ни одной серьезной книги она в жизни не читала; однако тут так принято…

и наконец картина, которая просто повергает меня в шок, — это ее разум; потому что ее мозги – это хаос; последите внимательнее за ее высказываниями: экономизм, идеологическая нетерпимость, атеизм – это же ясные базовые черты совка; добавьте сюда патернализм, и будет полный портрет, который невозможно не узнать

так что же это за либералы, которые на самом деле совки? – что это за свобода, которая на самом деле состоит из запретов, идейного тоталитаризма, неуважения и шор?! – что это за люди! – как может такая мешанина умещаться в одной голове?..

и тут со мной творится нечто неописуемое; понимаете, г-да, каюсь, трижды каюсь, прости меня, Господи! — но поймите же: именно люди терпимые, которые привыкли понимать самые разные точки зрения, уважать разные позиции – впадают в бешенство, когда понимать невозможно, когда нет позиций, а есть один проклятый гонор

и это следствие той самой дикости, о которой я уже столько тут написал: не установлены основные понятия, смутны основные идеи и концепции, так что в любой башке может возникнуть какой угодно хаос под какой угодно наклейкой – и вы никогда не разгребете его!

так что не верьте ни единому слову, ни единому тезису, ни единому тексту, нет никаких твердых позиций или убеждений, бушует Хаос, обращая апостолов свободы в шутов, а святых в оборотней – вот в чем ужас русской реальности в наше странное время

это не преувеличение; я так чувствую, и, наверное, могу объяснить это ощущение: человек нашей профессии, гуманитарий, мыслитель не имеет иной обязанности, кроме ясности мышления и определенности позиций – это его долг, это суть профессии

подошел к микрофону, рот открыл, явился со статьей, выпускаешь книгу, читаешь лекцию – изволь говорить дело; там, по улицам ходят люди, которые имеют право мыслить как попало и выдвигать на своей кухне любые идеи — после пары стаканов, к примеру; с нами не так

потому что это для нас важно, это наша жизнь, и мы несем ответственность за собственное сознание, за идеи, которые излагаем публично; я лично ничего публично не излагаю, а все равно ощущаю этот долг не болтать чепуху – да хоть перед самим языком нашим, перед той энигмой, которая называется русская культура

потому что я осознаю совершенно, пронзительно ясно, в чем заключена главная опасность для этой культуры: вовсе не в совках, в бесах, которых она легко отметает и опровергает, и не в пошлости, которую давно выявила и обличила, а ее главный враг вездесущий и неуловимый, и такой современный – это хаос

кстати, этот разговор ничего общего не имеет с идеологией; ваши настоящие идеи – плод всей вашей жизни, судьбы, влияний, и я ничего не желаю и не могу тут менять; мы как-нибудь уживемся и с разными идеями, потому что они на самом деле связаны, у них единый центр

я хочу сказать, что двум идейным людям не так сложно будет понять друг друга, тут даже возможны любые комбинации и взаимные воздействия, а вот мыслителю и зомби — никогда! – так что тут не идеология, тут антропоморфизм

антропоморфизм (греч. ανθρωπος человек, μορφή вид) — это наделение человеческими качествами, в модернизме используется, например, С. Дали как уподобление, миражное, фантасмагорическое очеловечивание неживого, и наоборот

такой человек с виду – обычный человек, и бывает даже весьма симпатичен и остроумен, однако погодите, будьте осторожны… видите, какой сарказм рвется наружу, как его привлекает всякий распад, гниение и разрушение; ни во что не верит, ни черта не чувствует… осторожно!..

вы начинаете с ним говорить, дискутировать – и все как от стенки горох; в чем дело? – вопрошаете вы себя и не можете понять…

идеи у такого человека в шкуре, в пятках, в желудке – не знаю где именно, но точно знаю, что их нет в его голове; они формируются не так, как идеи художника или мыслителя – всем единым, целостным усилием воли, интеллекта и чувств, — а содержатся в плоти, в тканях, в клетках

и поэтому он ими не управляет, не может их корректировать или менять, свободно избирать или комбинировать; и поэтому бессмысленно его убеждать, он зомбируется в два счета, да хоть по той причине, что все эти идеи, для него, гроша не стоят

вот, позвольте представить картину означенного мастера, который декларировал автоматическое письмо и полный абсурд, а на деле проявлял как раз противоположные свойства — настоящего гениального интеллекта

С. Дали. Антропоморфный шкафчик

тут ведь, изволите видеть, странное существо: собственно, и существа нет (не говоря уже о человеке), а сплошные ящики, в общем пустые, торчит какая-то дрянь и наблюдается общее измождение плоти, словно измученной этими демонами…

не человек, а какой-то антропоморфный шкаф для хранения разного рода инструкций, правил, догм, но однако же который совершенно не подходит для этого дела, так что в результате – ни то, ни се, усыхание и смерть

у него идеи в печенке, желудке – ну и сами представляете, что это за идеи; кроме того, полагаю, и с пищеварением, и с прочими физиологическими системами у него непорядок, потому что там всякие мысли и чувства бродят, волнение, ажитация и муть, и беспокойство, ничего хорошего

созерцая разного рода «антропоморфные останки», которые любил писать этот художник, видим, что отмирают интеллект, чувства, распадается человек и превращается во что попало – то в атомное ядро, то в какие-то странные фантазии, смешивается с песком, коровой, птицей, обнимает мумии, камни

человек, г-да, вовсе не так устойчив, как нам всем казалось

С. Дали. Градива находит антропоморфные руины (деталь)

он может принимать самые разные очертания, формы… и значения, и содержание, т.е. до такой степени, что вы просто теряете весь ваш пафос: говорите гордо: человек! – народ! — а видите перед собой, простите, бог знает что, фортепианные клавиши…

вывод простой: не ищите главную идею; это совершенно бесполезное занятие, потому как никакая идея – даже самая главная, — и никакая общая сила не способны шкаф превратить в человека, а вот наоборот, получается, эта операция в общем возможна…

наверное, этой абсолютной истины нет ни у кого из нас, однако все-таки мы решительно различаемся; и главное различие я лично вижу вовсе не в идеологиях, не в том, какие рецепты спасения мира сего мы предлагаем

мы различаемся лишь этой способностью или неспособностью сохранить себя как человека, свое живое чувство, глубокую мысль, духовную жажду, свое достоинство, а значит и уважение к достоинству другого; это мы можем сделать только сами, лично – и никто и ничто иное тут не поможет