Луи Маркусси. Условия игры

…это бессмысленно объяснять не потому, что невозможно объяснить; дело в том, что действительно нельзя объяснить словами музыку или живопись, тогда они бы просто все говорили лишь словами; это особый язык и особая стихия, и тут идеи совершенно иного рода и пр.

но дело не только и не столько в этом; художник очень легко объясняет свои ощущения и восприятие сложнейшей картины другому художнику, и все понятно; то есть надо просто существовать в этой стихии, так, чтобы не нужно было доказывать, что тут гений…

потому что он гений именно в этой стихии, а вне ее он вам ничего не говорит; восхищение живописью в современном мире идет на 99% от медиа, от аукционных цен и скандалов, а не от того, что люди вдруг обратились к искусству и поняли его

«нормальный» обыватель ни черта не понимает ни в чем стоящем, это аксиома; потому что если бы он понимал одно – сразу пожелал бы понять другое и т.д. – познание есть нескончаемая цепь прозрений и обретений и своего рода драма, на которую он никогда не пойдет

*

…задача в том, чтобы представить в интерьере или натюрморте – мир; такая задача вообще снимает понятие жанра, потому что это совершенно иной масштаб сознания

при этом, было бы ошибкой придавать композиции излишнюю четкость, потому что уровень синтеза обратно пропорционален масштабу; значит, нас не интересует изображение отдельных предметов – собственно, мы их вообще игнорируем, что непросто, учитывая природу самой живописи (а она остается изображением)

отсюда, главная проблема модернизма: я вынужден изображать предметы, материю, в попытке совершенного отрешения от материи; однако единственный способ этой свободы: прорваться сквозь материю, тут главный конфликт всего модернизма – таковы условия игры

Маркусси не просто обращает предмет в пятно – он меняет не только природу вещи, но и конфигурацию пространства, намеренно нарушая все законы композиции, вылезая за рамки картины, снося центр и пр.

если уж мир иной – так на самом деле и полностью иной

и в этом мире совершенно иначе существуют вещи, стихии, вода, воздух, мысль, письмо – идея метаморфозы снова становится главной, базовой идеей творчества, и соответственно, восприятия этого творчества, как же иначе…

тут перед вами совершенно другая фигура: это не умелый ремесленник, который умеет копировать вещи, следуя матушке-природе, а художник, мыслитель, которому есть что сказать; и появление такой фигуры – самое главное событие искусства ХХ века

потому что это был век появления массовой культуры, массового сознания, потребления, мышления etc., и единственным способом уцелеть для творческого человека было: отшатнуться, уйти, опрокинуть эту мерзость, противопоставить всему массовому свое личное, сугубо субъективное

сами эти слова — «объективный» или «общественный» — мы воспринимаем как ругательные, запретные, потому что они уже совершенно лишены какого-то смысла и используются исключительно для демагогии и подрыва того, о чем вещают

…вещи тают, исчезают и остается лишь моя легкость и танцующий воздух над столом, и формы взаимодействуют, цепляются, переплетаются друг с другом в никогда и никем не виданной игре – ну, где вы видели тень от месяца? – и бессмысленно задавать глупые вопросы: нам надо почувствовать друг друга

чтобы победить дух тяжести

создать собственный сад иллюзий, в котором все окажется правдой; мир теней и абрисов, которые суть совершенно реальны – а там, на улице, тысячи людей, машин, вещей в вечной нелепой сутолоке и обреченности, пустота, полный абсурд, небытие…

*

идея порядка в центре конфликта

я за порядок — мы все за порядок – только тут встает роковой вопрос: во имя чего? – ну хорошо, вы желаете поговорить о политике, ненавижу эти пустые разговоры людей, у которых нет вообще никакой правдивой информации по сути дела — но ладно, вперед

значит, либеральная идея? – как пример настоящей свободы и порядка, мол, в нашем мире это вполне даже возможно, если научиться так жить и отбросить пустые страхи и свою дикость (кстати, вы полагаете, все это так просто отбросить – как старые тапочки?)

проще всего, вещаете вы, отрицать и объявлять мир иной, бегство, бунт и все такие штуки; а надо просто открыть умную книгу и поучиться жить по-человечески, без всяких этих дурных бунтов, от которых лишь нелепости и пустая трата сил

так вот, вы заблуждаетесь, дружище: свобода и порядок плохо живут вместе, и хотя иногда они могут изобразить взаимопонимание, но это чисто дипломатическое понимание, т.е. совсем никакого понимания, а лишь угроза полного разрыва

потому что чем больше свободы, тем больше надо норм, чтобы ее лелеять и пасти, чтобы, не дай Бог, не разрушили это хрупкое сооружение (а оно по определению ужасно хрупкое) – это раз

кроме того, равенство – миф, уж это точно; Токвиль 200 лет назад писал, как опасна «аристократия мануфактурщиков», которая вырвется и захватит реальную власть и установит режим полного неравенства – посреди расцвета равенства и свободы, разумеется, и это два

ну а затем самое главное: свобода существует лишь в духовном варианте, как внутренняя свобода личности, все прочие лишь мутят воду и требуют новых ужесточений порядка – это три – то есть, вы речь ведете об иллюзии; читали о «цене иллюзии»?..

значит, мы стоим за жесткую критику любой идеи всемирного, всеобщего, нового, общественного и пр. порядка; если вы за свободу, так сделайте выбор: или одно – или другое

так что я лично могу предложить лишь одно: мои личные иллюзии, бури, сны, бунт, реальность, любовь, разрыв, тревогу и надежу; это мало, конечно, в сравнении с вашей великой всемирной балдой, однако у такой вот картины есть одно важное преимущество: тут правда

 

Примечание

*

у меня была мысль (нелепая, конечно) о том, что они цепляются за искусство, которое уплывает, как океанский лайнер, в синюю даль; занятие такое же бессмысленное, как пытаться задержать лайнер, и отсюда эта истерика и жуткие цены и пр. – за то, чего никто не понимает

это интуиция культурного мира, который оказывается на грани полной катастрофы; а ведь эти люди понимают, что любое равновесие и любой этот говеный порядок держится именно на них: выдерни штырь – и все рассыпется в пыль

вообще, всегда и везде голый порядок чувствует себя неуютно, и отсюда зверства и каскад ненужных законов и пр. дребедень