Морис Бланшо

Греческий миф гласит: в творчестве преуспеешь, лишь если отдашься безмерному опыту глубины
(опыту, признававшемуся греками необходимым для созидания;
опыту, в котором произведение испытует сама его безмерность) ради него самого.
Глубина не уступает себя, представая лицом к лицу; она раскрывается, лишь сокрывая себя в произведении.
М. Бланшо, «Взгляд Орфея»

они писали, что искусство стало богом; большей глупости я не читал и не слышал; искусство – это умение, если угодно, способ бытия, и не самый скучный, по сути — творчество жизни, радости, веры etc.; не догма – а свобода, вот и вся разница

в современном мире творчество – это очень трудный проект; и сначала нужно было освободиться от прежних идолов, сбросить догму; Ницше читали как антихристианина – но это лишь отрицательная функция, а была еще и положительная, и она-то и показалась безумием, как и все последующие пророки…

обыватель вообще с готовностью отрицает – недаром на этом построены все политические речи, однако вот когда дело касается утверждения, им нечего сказать по сути; и были люди, которые постигли тайну творчества – одним из них был Морис Бланшо, человек неординарных взглядов и судьбы ¹

но мы говорили об отрицании

отрицание не может быть бесконечным, и путь к духу лежит через новый разрыв и новую мистику, через отчаяние и духовную жажду, а это все качества редкие, их надо в себе лелеять и развивать…

Писать значит вступать в утверждение одиночества, где грозит зачарованность ²

современное письмо стало занятием гибельным: человек теперь ведь прочно сидит в оболочке мифов, привычек, идей, опор, это сеть, а тут человек сбрасывает всю эту сеть, чтобы осмыслить мир заново

такие вещи «несут печать создателя, который слишком поспешно оторвался от них, стремясь скорее завершить свой труд, боясь, что если не завершит, он уже не сможет вырваться на свет…»

Самое главное – это творение как исток…

все эти мысли проясняют эскизность современной живописи: завершить такие вещи невозможно, потому что в них живое дыхание бытия, вечное искание и никаких выводов

Искусство… описывает положение того, кто сам для себя потерян, кто больше не может говорить Я, в том же порыве потерян и мир… кто принадлежит изгнанию…

С. Дали. Противоречивый отзыв

так в своих пустынях Дали находит себя; он не мыслит никакого готового мира, в который мог бы вступить, совершенно точная фиксация настоящего самочувствия творца

это «мир абсолютного изгнания», цель – пустыня, только там он сумеет обрести голос и найти себя; такое искусство – «область безнадежности», которая помогает человеку в отчаянии найти путь, найти себя, перестать повторять пошлости и банальности, для него весь мир – внешнее, форма, оболочка, пустота

Само творчество есть опыт смерти

недаром его герои в саванах, а то и вообще разъятые на части (Геркулес): только став смертным, можно пройти смерть, преодолеть многие связанные с нею страхи, несуразности, вопросы, дилеммы, которые – по зрелом размышлении – способны вообще уничтожить сознание

Рильке говорит, что «внутреннее пространство переводит вещи»¸ то есть творчество – нескончаемый перевод,

Где все говорит из гущи отсутствия и становится духовным пониманием… осью вечного движения

С. Дали. Слоны

герои Дали – хотя собственно где тут герои? – это только возможность бытия, вон они на тонких ногах еле держатся в этой раскаленной пустыне; а людишки, растерянно, как муравьи, бегающие взад-вперед – не в счет, не о них речь – тут собственно выбор… надо попытаться встать во весь рост, преодолеть земное тяготенье, потому что это просто сказка, что мы не умеем летать

но на душе моей страшный груз, и я гнусь под этой тяжестью; а разве это не грехи человеческие на картине Дали, разве не они подавляют нас, опутывают и не дают взлететь? –

Ясно мне теперь, к чему прежде всего стремились люди, ища учителя добродетели: хорошего сна искали они… ³

словно это гордыня, порыв человеческий, эгоизм и жажда истины – кто различит их? – взметнулись в алое небо, чтобы постичь невозможность свершения! — так может, наоборот, это добродетели? ⁴ – да разве в том наша задача, чтобы копаться в словах? – разве мое сознание не едино, и эта цельность не стоит мира!..

и Бланшо знает это, он пишет, что «мы повязаны с крахом, но такая неудача – это вечное возобновление» – я привык к неудаче, я не знаю побед, потому что реально понимаю, как далек от настоящей победы слабый дух современного человека; но есть надежда…

От извращения неподлинным нас охраняет неопределенность заблуждения

вот удивительная цветущая сложность поэтической глубины, тонкого смысла, я не отдам мои дымки и видения за вашу ясность; я рожден, чтобы блуждать, меня воротит от вашей политики…

и по сути, он глубоко прав: действительно, не было нужды в поэтах в первые века христианства, а вот эпоха романтизма как бунта против любых кумиров и дала нам величайших поэтов, и значит, это совершенно особый вид бытия и созидания, поэт исконно — проклятый

«ошибка в нем становится глубиной разлученности» — собственно, тут у меня является естественная мысль, что Поэт вообще не делает ошибок (подобно тому как история, люди дня, только их и делает и повторяет неоднократно), поскольку правдиво и аутентично само его положение меж двух бездн, в вечной неопределенности вечного «горя» и одиночества — и свершения

а если ты не свершаешься каждый день – ты не существуешь

и поэтому мы снимаем некоторые проблемы – пусть это темы сложные, метафизические, которые влекли философов и составляли их отраду в течение веков – но это проблемы вчерашнего дня, когда человек в уютном профессорском кабинете решал задачки «бытия»

тут само бытие – иного выбора уже нет, и его надо творить: кто не творец – не существует; и ясность наступает, когда я смотрю на произведение, тень яснее меня самого; во мне же вечное брожение, вечные порывы и я не знаю, что совершу в следующий момент

я обречен, и вот что меня мучит: масса людей, миллиарды людей! – которых смерть не трогает; то есть, они спокойно живут и ждут неизменного ухода как вполне разумеющегося… не понимаю!

вот, смотрите, сидят и медленно уходят в этот песок, и голова скрылась – и ни следа… только шипит ветер, перебирая складки дюн

С. Дали. Раскаяние. Сфинкс, встроенный в песок

то есть как же так… их сознание настроено на какие-нибудь 60-70-80 лет, и это прекрасно, они не знают Вечности, не пили этого вина и не мечтали о большем – но тогда почему мне это дано – и Бланшо, и Дали? – зачем?

художники, пророки, мыслители – созидатели, трагичные люди, одержимые творчеством, кричащие о смерти – смотрите, каждая фигура, камень, вещь в этом мире бросает черную тень! — ясно, что между нами пропасть и это гораздо серьезнее, чем платежный баланс…

не складывается этюд, не получается…

есть темы, которые не для публикации

1. у него там всякое бывало… нет, тут надо сказать несколько слов: заблуждения бывают разные; у Бланшо, с его антисемитизмом, была гадость; просто, мы прощаем творцам их блуждания, иначе не будет творцов и надо отказаться от них, и стать перфекционистами — другого решения я не вижу

2. М. Бланшо. Пространство литературы, с.25

3. Ф. Ницше. Так говорил Заратустра, с.25

4. …и многие, удаляясь в пустыню, умерщвляли себя, устав быть войной и полем сражения добродетелей своих (31)