Священные коровы
Рассуждая о богах, говори, что они есть.
Биант
они бродят по улицам Бомбея, Калькутты, тощие коровы, которых никто не трогает; иногда прохожий посторонится, чтобы дать ей дорогу, а вот она забрела на рынок, и движение остановилось, и многие с интересом смотрят на ее тощий, костлявый хребет — потому что корова в Индии священна…
ну, как сказать: для кого-то священна, а кто-то втайне смеется над этим дивным обычаем, а для кого-то вообще нет ничего священного и он полагает все это пережитками старины, которая никогда не вернется
такие люди понимают свободу в полном смысле этого слова, в первую очередь как духовную свободу, а ее как возможность не верить ни в каких богов, ни в какие святыни и руководствоваться исключительно здравым смыслом, то есть, просвещенным разумом
эта свобода похожа на безумного хирурга, который обожает ампутировать и не умеет ничего лечить
индийские коровы, таитянские глыбы, новозеландские черепахи, английские традиции, русские писатели…
святыня должна оставаться – более или уже менее тайной, но тайной; ее нельзя и не нужно понимать до конца; ее не надо объяснять, растолковывать, почему она святыня – это безнадежный проект; если для вас нет ничего святого, вы можете быть отличным человеком и хорошим работником, но об этом, о святом, мы говорить не станем
и я думаю, в вашем сознании, не говоря уже о душе, не хватает важного сектора, коренных смыслов, которые самым неожиданным образом влияют на мышление и понимание других вещей, на отношения и даже на судьбу
я заметил, как живут некоторые здравомыслящие люди; их жизнь складывается, в общем, из количественных критериев, и количество переходит в качество – так им кажется; однако, на самом деле, полагаю, не всегда так
жизнь лишена гармонии, сознание постепенно превращается в машину для решения банальных задач выживания, и для настоящего покоя, радости, цветения не хватает каких-то тайных соков, света…
и отсюда, много самых разных бед: ну, к примеру, они слишком переживают по поводу бытовых и деловых неудач, ибо в их деятельности или самой жизни нет некой сверхзадачи, а когда человек растворен в существовании, не возвышен, он очень уязвим – и так далее…
наш разум тоже развивается, следуя за открытиями, модами, веяниями, открывает новые горизонты и ощущает ущербность, терпит поражения, не понимает явления или людей; эта ущербность заложена в смертном сознании, которое стремится возвыситься над прахом
об этом вся мировая культура
когда это движение прекращается, начинается деградация; и странным покажется просвещенный, неглупый человек, обладающий огромным количеством данных, знаний, и тем не менее не способный понять самые простые вещи…
просто потому что настоящее понимание – процесс сложный, комплексный и предполагает развитие всех горизонтов перцепции, недаром Декарт пишет:
Всякий, кто сознает себя сомневающимся, осознает нечто истинное.
Гумбольдт давно еще высказал эту истину:
Понимание строится не на точном воспроизведении значения понятия…, а на актах синтеза… Эти акты синтеза в актах понимания являются, по сути дела, речевыми актами, из совокупности которых формируется язык 1.
мы обсуждаем, сомневаемся, пытаемся сформулировать и достичь целостности понимания явления – только явления, феномена – однако осознаем, что сложные вещи трудно понять до конца; и оставляем это темное поле, область тайны, область священного…
это искусство не завершать познание в каждом отдельном акте, попытке формулировки, но продолжать его и выходить на новые горизонты; быть открытым всем уровням, ну и тут, конечно, еще и уважение к традиции, религии, культуре…
можно было бы парадоксальным образом сформулировать мою формулу свободы: настоящая свобода более определяется способностью самоограничения и критического осмысления, чем анархией и произволом: первая ведет к познанию, вторая – лишь к самодовольству твари
это глубина сознания: мелкий ум страшится тайн, отвергает их и желает тотчас прояснить все вопросы; и такой ум бывает у шахтеров и учителей, ученых и художников – вне зависимости от профессии; и так возникают плоские диссертации, напоминающие цитатники, и скучные уроки
напротив, есть люди, которых влечет глубина; они понимают, что чаще всего сформулировать вопрос важнее, чем дать исчерпывающий ответ; можно сказать, что рыбы и люди живут на своей глубине…
это живопись Миро, в которой дышит глубина
эта глубина вполне абстрактна, как и полагается, потому что на глубине – воды или метафизики – вы с трудом различаете предметы; и задача не в ясном представлении, а в том, чтобы вместить и сохранить
Х. Миро. Рисунок ночью, руководствуясь фосфоресцирующими следами улиток
вы не пытаетесь понять эту живопись (тут нечего понимать, разум пусть спит, пусть отдыхает), вы входите в нее и парите в этом кобальте, впиваете глубину; всем нам полезно бывает сбросить суету, перестать бегать по плоскости, как таракан…
странные гулы, зовы, движения… и в самом себе я ощущаю что-то новое, какое-то иное измерение; это трудно объяснять; это не чистая абстракция: он оставляет намеки на какие-то фигуры и взаимодействие, создает вполне определенные ритмы движения и гаммы
это погружение
я испытываю ощущение Живописи как святыни, поразительная способность человека выплеснуть ярчайшие эмоции, мощный импульс энергии, которая формирует совершенно иное измерение – на меня это действует, пробуждая дремлющие образы и уровни сознания
есть это – и есть суррогаты
священная корова и суррогат святости – разные вещи; сакральное формирует важнейший уровень сознания культурного человека; суррогат – подмена, фикция, симулякр, который ничего не формирует в сознании, которое сплошь состоит из фикций
псевдознание, псевдосвятыни, чувства, патриотизм – все фикция, все подделка; это сознание плоское, профанное, в котором нет ничего святого, а потому любые идеи или убеждения там — труха, пыль, не на что опереться, все расползается к черту
вот тут и пролегает черта ответственности: образованный человек несет ее на себе и обязан преодолеть фиктивность нашей реальности, сохранить и пронести сквозь хаос настоящие святыни; и, конечно, второе — по возможности, попытаться их осознать и понять
нужно уважение к святыням, вот чего в мире решительно не хватает и западу с его рационализмом, и востоку с его порывами духа; это должно быть аксиомой №1 любого культурного человека
и это связано с вопросом о свободе (с ним вообще все связано), потому что отвержение святынь, смыслов – любых – есть реакция человека зависимого, который не имеет возможности или не способен понять, разобраться, оценить; реакция змеи: чувствует чужое – разит
свободный способен оценить самые разные идеи и представления и не связан какими-то убеждениями (свобода и партия – вещи несовместные) или логикой; свобода предполагает масштаб сознания, иначе это просто произвол или иллюзия
свобода – движение; одно без другого – нелепость: обретая настоящую внутреннюю свободу, я начинаю движение в Духе, единственная настоящая свобода – это духовная свобода, это вера
она восстанавливает в моем сознании истинную картину мира, истинные пропорции и отношения; вместо хаоса – Космос; и только так человек преодолевает суету, сомнение и тревогу, находит путь
а для человека, который нашел свой путь, очень мелкими представляются все эти различия идеологий или человеческие пороки – это похоже на альпиниста, который восходит на вершину, прилагает неимоверные усилия ради того, что обывателю внизу кажется просто дурью, чепухой
это банальная картина, но она мне очень дорога; Сизиф не отдаст своего камня ни за какие блага на свете; и еще одно: нужно действие, каждый день, каждый миг прилагать эти усилия; Чжуан-цзы:
Дорога появляется, когда ее протопчут люди.
Дополнение
1
многие из нас не раз задумывались о судьбе русской культуры
и не только мы думали на эту тему: был испанский Золотой век, был расцвет искусства в Италии – Возрождение, а потом шло падение, которого никто, видимо, не мог понять; отчего происходят эти циклы, какой силой они управляются?..
русская катастрофа имела такой масштаб, носила такой яростный антидуховный и антикультурный характер, что кажется, вопросы эти лишние: все произошло именно так, как и должно: культура оказалась уничтожена… но так может думать человек легкомысленный, не знающий всемирной истории
катастрофы бывали повсюду, страшные гражданские войны шли в той же Италии, и искусство умело выжить рядом с бойней, с Инквизицией, с революцией; а тут образовалась пустыня, выжженная земля, где не может дышать настоящий художник…
«полное непонимание России внутри России», о котором писал Гоголь, поражает и сегодня; да еще сегодня это непонимание замешано на такой гордыне, что диву даешься; мы видим эту громадную мертвую тушу совковой «культуры» — и ничего, и никого…
и священная корова – русская классика – постепенно отмирает; ее задвигают все глубже, потому что не понимают и не желают понять в жизни, где вообще нет идей, нет смыслов и они не нужны населению потребителей
и каждый из них в любой момент может встать и заявить себя наследником «великой культуры», из которой он не знает ни одной строки – уровень профанизма сегодня такой, что бессмысленно даже рот открывать: все это будет китайская грамота для роботов с гаджетами
результат этой профанной культуры – всеобщее презрение всех ко всем, скепсис и извращенные идеи, схваченные на лету; и надежда лишь на то, что весь этот паноптикум дойдет до дна и начнется какой-то новый цикл – возможно ли это? – по совести, сегодня в это верится с трудом…
2
вопрос о коровах очень актуален, это не просто теории
все время громят выставки; православные активисты ломают гравюры с голым Христом, их обвиняют в хулиганстве, потому что они испортили «произведение искусства»; ну и что? — как что! – это же очередная священная корова; их уже столько, что и места не осталось в дрянном пантеоне…
а кто назвал это искусством? – и почему я должен им верить?
по классическому определению Беренсона, искусство «повышает жизнеспособность»; принимается; так эти гравюры понижают мою жизнеспособность; какой закон их защищает? – какой закон защищает актера от освистывания?..
а согласитесь, это гораздо обиднее и для него, и для искусства, чем поломанная рамка – но никого не судят; так чем художник-бездарь лучше? – особенно если тут явное святотатство…
просто «искусство» — священная корова, именно потому что смысла его никто не понимает и оно никому тут не нужно – вот и задвинули в витрину, и не тронь! — а почему нельзя тронуть?..
вопрос звучит провокацией, с учетом убийства журналистов «Шарли»; убийство запрещено, точка; и вот ряд аргументов по теме:
возьмем картину Рембрандта: это признанный шедевр, общечеловеческая святыня, ее нельзя трогать; художник организует выставку – тем самым он рискует, потому что его никто еще не признал; ну а если он приходит с святотатством?..
он же художник, его искусство должно возвышать, а он чем занимается? – почему я должен терпеть, что в моем городе сплошь выставляют эту мерзость? – надо понимать, что в мире война идет — за веру, так что его поступок – это вызов; мы отвечаем
а, может, посягают на святыни именно потому что уже вообще нет ничего святого, так сказать, расчищают поле до конца?..
и перед эстетом, мыслителем, зрителем, просто честным человеком встает проблема его позиции: как он может воспрепятствовать этой чуме? – что сделать? – он ломает эту дрянь, а потом платит штраф, как и положено по кодексу
я на лекции один раз взял школьную программу по литературе и выкинул ее в корзину; у нас нет никаких священных коров, мы все подвергаем анализу и критике, у нас свобода слова во имя тех идеалов, которые мы считаем верными, аутентичными, человеческими
и к каждому художнику я обращаюсь с этим вопросом: во имя чего? – большинство, увы, молчит
1. По кн.: С. Неретина. Пути к универсалиям, с. 37