Европа
Не существует физики вне души.
О. Шпенглер
энтропия, необратимость, убывание и угасание энергии, затухание колебаний, замедление развития, отсутствие новых идей… усталость системы, слабость цветущей культуры, которая не получает свежих сил и тратит энергии — причем на смыслы, которые постепенно теряют импульс и значение, перестают работать в мире, одержимом совершенно иными страстями и мифами
Как только умирает культура и с нею угасает творческий элемент, сила создавать образы и символика, остаются одни пустые формулы, скелеты мертвых систем, которые отныне признаются бессмысленными и лишенными значения и или механически сохраняются, или подвергаются пренебрежению и забываются 1.
люди держатся за эти знаки былого величия, которые становятся в ХХ веке все более прозрачными и легкими, словно выветриваются последние формы, и остается лишь золотистая пыль на ветру…
П. Клее. Замок и солнце
город – важная тема в искусстве; образ города от Брейгеля до Писарро – это нечто субстанциональное; стройные замки и соборы, впечатление единства и мощи; у Клее эти европейские города стали игрушечными, ряды коробочек, разноцветная мозаика, масса
словно утеряна идентичность, и он никак не может найти в этой кишащей, роевой жизни какой-то высший смысл
никогда не было издано так много книг по истории; мы снова и снова всматриваемся, перебираем эти страницы и лелеем мифы (а там одни мифы), потому что боимся увидеть настоящую правду о умирающей культуре
История есть вечное становление, вечное будущее и, следовательно, движение; природа есть ставшее, следовательно, вечное прошлое. (511)
то есть, утопия вмонтирована в сознание, такой человек не может жить без утопии, без слепой веры в будущее; апокалипсичность современного сознания убивает культуру, лишает его творческой силы
устремление в будущее опасно: творческие импульсы ограничены, а утопии захватывают миллионы людей и влекут их в эту пустоту будущего; и оказывается, нет никакого будущего – оно такой же миф, как и плодотворное прошлое (история)
Что мифы и представление о богах суть создания первобытного человека, и что с возрастанием культуры души мифотворческая сила идет на убыль — есть научный предрассудок. В действительности мы видим противоположное. (524)
конечно, конечно, именно так: мифы трясут нас как никогда, притом что рождается и мощное противодействие мифу, духу, культуре, «человек мировых городов иррелигиозен» (545), и все эти процессы сливаются в ослабление культуры; она исчерпала внутренние ресурсы
Фауст второй части Трагедии умирает, потому что он достиг цели. Сколько бы ни было заимствовано мифологической субстанции из старейших культур, живой она стала благодаря преобразованию в новом, динамическом смысле. Конец мира как завершение внутренне необходимого развития — вот что означают сумерки богов, и то же обозначает последняя, иррелигиозная формулировка мифа — учение об энтропии. (563)
эта идея наводит на размышление о религиозной жизни, которая нуждается в некой полноте, цветущей сложности и перспективе; Бог никогда не прошлое, в основном – будущее, надежда и любовь
а тут иссякли ресурсы, нет силы духа, нет воли к власти – она выродилась в физическую величину, которая сеет лишь рознь и смерть – вместо духа, любви и смысла; а вместо людей киборги, механические роботы корпорации, всерьез занявшиеся уничтожением этого мира, в котором больше нет творческого смысла
невеселая история
необратимость урона, убывание и угасание энергии, затухание колебаний, замедление развития, отсутствие новых идей…
П. Клее. Над Парижем
на рисунках Клее пустота, тонкие, ломкие линии словно не в силах выразить идею, и фигура перестает доминировать и растворяется, полубытие, эскиз вместо существования
современный человек исчезает в материи, и когда в творческом акте она сокращается, когда художник пытается в процессе сублимации отыскать настоящие основы бытия, материя исчезает вовсе
…Что с возрастанием культуры души мифотворческая сила идет на убыль — есть научный предрассудок. В действительности мы видим противоположное.
иначе говоря, наши знания огромны, однако они не прибавляют силы душе, которая теряет духовную высь – а тут есть какая-то роковая закономерность, обратная прогрессия; и человек жаждет мифа, жаждет нарисовать эскиз высшей реальности, иначе некуда стремиться, обреченность и смерть
вся суть Европы как цивилизации, главный конфликт, на котором она стоит: дух раздора, дух войны, пафос убийства, против которого восстает сила веры, проповедь Христа, высокий идеал гармонии, неосуществимая утопия Эдема
она не в силах достичь рая и крушит все земное; европеец – пират, бандит, рыцарь, воин, захватчик, конквистадор; он даже и в рясе – все равно захватчик, все равно все кончается войной, кровью, пленением
такой расы в мире больше нет, словно все разбойное и враждебное, все силы сатаны, несущие рознь и тьму, соединились в этом племени, которое потрясает нас своей энергией и безжалостностью – кострами, истреблением, бомбами, жуткой гуманитарной катастрофой
и мы видим, как иссякает противодействующая творческая энергия, сила света
отсюда недалеко и до идеи о том, что существует эта судьба народа: России не победить своей лени, Индии – своего фатализма, Европе – своего духа разбоя; это силы, высшие нашего воздействия и даже понимания…
надо понять, что это базовая идея всей цивилизации, которая и обеспечивала ее энергию в подавлении, захвате, развитии; это суть Европы, которая не хороша и не плоха – она просто такая, вот и все, и не следует ее идеализировать
точно так же не следует ее клеймить за ее страшную историю; тут проблема в преодолении сего наследия, на которое нет ресурсов, нет силы духа – и ресурсы культуры тоже на исходе
по Данилевскому, русский человек несет в себе самый естественный гуманизм, то же верно относительно китайца или индуса; везде бывали жестокости, однако это коренное чувство, которое не позволит, например, просто так, за здорово живешь женщин сжигать на кострах…
в Европе не так, отсюда острая нужда в гуманизме, однако получается, что этот благоприобретенный гуманизм (чему мы должны радоваться) на самом деле лишен той органичности, какая существует сама собой на Востоке – отсюда эксцессы, а в глубине та же ярость и жестокость, спят до поры…
то же относится к идее порядка; читаешь древних китайцев и поражаешься, какой же порядок царил в Поднебесной – и в умах, и на полях, — то же относится к русскому Домострою, при всех его табу и узостях; там космос — в Европе хаос, отсюда и политическая система (партии – от parte – часть), и, следовательно, и демократия как таковая
отсюда общий вывод: вся европейская культура достигла своей высоты именно как восполнение ущербности и порочности данной исторической среды, тут общая пружина любого «исторического прогресса», порождающая раздумье…
что касается влияний, которые так сильны были в новые времена, так дело не только в том как перенимают одежду, учреждения и идеи, но ведь и нравы, и характер наших «западников» неуловимо меняются: русская снисходительность, лень, терпимость меняются не в лучшую сторону
что касается дела и эффективности экономики или образования – тут мало что является нового и полезного, потому что эти модели неприменимы в другой среде, другой традиции, чего упорно не хотят понимать
а вот нетерпимость, жестокость, цинизм развиваются быстро (как всякий сорняк или порок), и отсюда та непримиримость, резкость, издевка, которыми и сегодня блистает «оппозиция» — при полном отсутствии органичных концепций и собственного интеллекта
тут не вина Европы, тут опустошенность национального интеллекта, культурная катастрофа, которую не признать невозможно; и новые идеи взять неоткуда, кроме как в своем сознании
цементная коробка, шоры демократии, обреченность в мире масс, толп, сети, в хаосе бессмысленной и бездарной информации, лжи, лжи, тотальной лжи…
вот новый миф о бесприютном блуждающем гении, которого уже никто не слышит и никто не понимает; а он и не стремится к ним: его тайна в том, что он уже не видит никакой красоты в этом здании, никакого смысла в этой хваленой цивилизации
он видит будущее – и там пустота; эти ворота – в никуда
П. Клее. Ворота
1. О. Шпенглер. Закат Европы, гл.6