ГлавнаяДраматиконТеатрГенрих Ибсен. «Улаф Лильекранс»

Генрих Ибсен. «Улаф Лильекранс»

1

Панорама голубых гор, на сцене всюду зелень и цветы…

Когда открывается занавес, птицы поют оглушительно — и так же быстро смолкают, а персонажи говорят по-разному…

Фру Кирстен, например, — жесткими короткими фразами, а герои — нежно поют свою партию, так что пьеса часто перерастает в лирическую оперу.

Это пьеса о двух мирах — мире наживы и алчного мещанства и мире поэзии и светлой любви, которые не могут сомкнуться…

Улаф бежит в день свадьбы, родные в ужасе, они ищут его в горах. Старик-вещун говорит загадками.

ТОРГЬЕРД. Здесь хозяйничают эльфы и духи… Улаф во власти горных духов, и ему теперь не грозит никакой беды

ФРУ К. Будь ты проклят за то, что сказал!

Им не удается наладить задуманное — по сути, готовятся продать жениха и невесту, вот что такое их свадьбы.

— Смотри, берегись, если эльфы резвятся!

И мы действительно видим их на сцене — сплетая руки, они прыгают, наполняя лес криками и пением, волнами света, гремит гром, летит молния…

Дикое веселье овладело жителями леса. Это мир поэзии. Она увлекает от привычного и обыденного. Хемминг никогда не поймет своего жениха Улафа, который бредет по тропе, пытаясь разгадать загадку — загадку природы, загадку — жизни…

 

Для окружающих, это бред. Настойчивые голоса увлекают его от мира людей, это горний глас. Он должен сорвать чудесный цветок и развеять его лепестки по ветру, и тогда вкусит покой и счастье…

Эльфы кружат его в танце, и вот девушка Альмхельд держит его отяжелевшую голову на коленях…

Когда появляется Альмхельд, тема звучит конкретнее. Два мира — оба они несовершенны и непостижимы, потому что для этих чистых душою людей там, в долине, живут злые духи…

Когда она рассказывает ему о своей жизни, рыцари и дамы, духи и звери окружают их… Только друг в друге они могут обрести совершенство. Оно гибельно, однако это судьба, которую она знает хорошо.

УЛАФ. А я для себя самого стал загадкой

Он ощущает, что изменился, стал иным человеком. Гордость и кичливость угасли, радость и счастье этой встречи стерли все, и он полагает, что уже счастлив. Понятия о счастье у мирского человека ограниченны, он не знает, сколько радости и беды оно сулит, в нем целый мир обрушивается на тебя; мы не готовы к счастью…

Что же такое истинная жизнь? Почему человек стал так убог, привязав себя к ничтожным вещам и забыв о огромном поющем мире, который ему дарован в магическом пророчестве?

 

2

Он должен сказать девушке, что не может на ней жениться: условности, мещанство мира сего душат его, не дают жить счастливо. Он унес свой привычный мир в себе, человек — арена борьбы…

В голове матери земное и небесное ловко слиты, вся картина ясна, и она трезвыми доводами вынуждает его отказаться от счастья, забыть поэтические зовы и его истинную невесту, эльфов и духов. Это круг мирских забот, который ему не разорвать. Мы в плену цивилизации, она стала цепью на нашей шее, заговором…

Но вдруг унылый замок преображается, тут снова вспыхивают цветы, свет, песни — явилась Альмхельд и никак не может понять, почему люди считают церковь домом Бога… Она любит весь мир, в ней средоточие всей мировой любви, вот Мировая Душа, Дева-София явилась к нему ввергнув в тайный ужас наития.

Тут нет уныния и нет смерти — смерть тоже жизнь, и он должен убить ее, чтобы познать счастье. Хор поет погребальную песнь, зловещая погребальная процессия с факелами проходит мимо них, хоронят дитя — дитя надежды…

Но она умирает, даруя мудрость.

Да, чем меньше надежды на счастье, тем более мы осознаем себя и мир вокруг нас — и герой понимает, что мир духовный, истинная жизнь укрыта от людей и человек не может ухватить этот клад,

— Протянешь к ним руки — лишь сор, а не клад…

Мы не в силах сорвать эти плоды, мука древнего Тантала суждена нам всем. Все истинно ценное ускользает от нашего плоского сознания.

Мать обманом завлекает девушку. Она опозорена. Теперь Улаф на ней не женится… Мир живет обманом — истины в нем нет. Именно поэтому рано или поздно обманут и нас, все мы — жертвы чудовищного обмана.

Но в двух мирах разная мораль. Герои существуют «по ту сторону добра и зла»- эти человеческие ярлыки тут не подходят, — и потому невозможно добиться цели. Он отрекается от Девы в церкви, его невеста — другая, и ее убивает измена. Альмхельд медленно повторяет слова своей песни, в отчаянии не может отказаться от Улафа, она швыряет факел в окно церкви — страшная и глубокая сцена бунта против этой официальной веры и морали, — цветные фигуры эльфов крича пляшут вокруг, вопли людей мешаются с ними, и надо всем этим в ночи гремит орган.

Отречение от любви — вещь вполне естественная для Улафа, который просто не в силах познать ее вполне, не готов к этому, все дело в том что мы не можем просто взять и перестать быть собой, стать духами или любящими — это драма. Ее надо пройти. Стать трагичным, как писал об этом Кьеркегор…

 

3

Пожар поглощает все: эту обреченность и пошлость, безволие и ложь, в чистом огне перегорает сомнение, и он снова в лесу. Однако она отрекается от него. Он другой. Юность и чистота первой любви невозвратимы. Он нарушил клятву, и человеку не под силу восстановить клятву или вернуть любовь — он бессилен в мире духа.

Ее жалкая песня исторгает у него слезы. Страшно слышать про себя — уже мертвого…

— Пелена с мира спала цветная…
все умерло, только страданье живет

Идет страшная сцена похорон живой Девы, и Улаф тщится помешать этому, однако ему не совладать с духами гор, которые отталкивают его. Пантомима полна глубокого смысла…

Мы хороним юность, мечту, любовь, надежду — поскорее хороним все лучшее, чтобы стать обычными обывателями и познать покой небытия. Воспитание и образование и есть процесс убийства живой жизни и мечты, мы лишаем детей поскорее этого светлого мира эльфов, который мешает нашим (относительно их) планам.

Этот светлый мир очень ненадежен, его легко разрушить. Мы неукоренены в нем, и теперь только ценой трагедии можем снова вернуться туда. Улаф спасает Деву от казни, женясь на ней.

Цветок в пророчестве означал именно это: истинная гармония и счастье вырастают из отчаяния, его надо выстрадать, это та сумма жизни, которая дарует бессмертие. Эти цветы магичны, растоптанные, они не гибнут, а зажигают любовь и восторг и решимость — в этом природа красоты.

Лепестки цветка — сердце женщины, и ты развеешь их по ветру, и тогда ее душа восстанет в красоте и силе любви: любовь — синтез мироздания, созидательная сила, и в восторге любви она умоляет эльфов… взять их на небо. Все равно тут нет счастья — тут нет настоящей жизни, и грустен пророк, бредущий по сцене с дочерью, потому что он знает, что у них нет здесь дома.

Бредя этой странной земною юдолью
мы ищем забвенья, небесных корней
Мы смутно предчувствуем высшую долю
и светлые песни слагаем о ней

Эту пьесу завершает грустный апофеоз.

Все дело в том, что мечта и поэзия, сама красота влекут нас, однако мы все реже верим в чудо, все труднее находим эти пути: мы воистину стали «дети праха» и отреклись от своей духовной природы. В пьесе, где все пронизано песнями горных духов, непостижимо и неуловимо, символист показывает мир иной. Однако он задумчив. Мы слишком слабы и никогда не сумеем разрешить основной парадокс своей природы, отвергнуть этот окружающий нас «реальный» мир, никогда не решим, где же настоящая реальность: духовный реализм ввергает в роковую двойственность.

Трагедия не слом, а modus vivendi. Символизм царственно спокоен, как всякая метафизика, он поднимает легко и небрежно покровы жизни, которые люди полагают реалиями, и отбрасывает их прочь. Есть вечный мир красоты. Там Бог и правда — и больше ничего нет.

И когда на сцене гаснет свет и молчаливые женщины подметают ее после действия, как бы выметая эстетику из жизни — и остается только серая реальность пустого зала, — в сотый раз задаешь себе вопрос, насколько

 

*

(Письмо 4)

…я назвал это явление ЛОВУШКА МЕТАФИЗИКИ. Бог создал человека не для того, чтобы он задавал вопросы, это одна из немногих истин о Нём, в которой я совершенно уверен. А мыслители или верующие стремятся добыть тайное знание, идут всё дальше и дальше… и остаются там одни, что ж тут удивительного? Человек по природе не рассчитан на подобные восхождения.

Может, это, вообще, способ занять себя, некая болезнь, когда человек обязательно должен идти в вышний мрак, и если бы не было мрака, он бы потушил дома весь свет и искал бы там ту самую черную кошку.

Бессмысленно убеждать себя, что они делали это для блага человечества: благо это совершенно, ни в малейшей степени не зависит от решения метафизических вопросов, и какой же ты мыслитель, если такой элементарной вещи не понимаешь. Благо человечества зависит от нашей способности умиротворить кретинов.

Отсюда простой вывод: не следует отказывать себе в удовольствии позаниматься вопросами без ответов: это одно из изысканных и сложных наслаждений ума, однако мудрый всё время должен понимать относительность таких исканий и отличать абсолютное от относительного (одна из осей любой мудрости). Потому что нет ничего глупее мысли о том, что человек может постепенно, как угодно, шаг за шагом, приблизиться к пониманию и знанию о Боге. Придумали миф о «духовном прогрессе».

А настоящий метафизик понимает всё это занятие как чудесную игру, умеет получать наслаждение и проводит время в поразительных фантазиях, а не в доказательстве того, чего доказать, все равно, нельзя. Он одинок и никому не в силах сообщить своих открытий, если только он не гениальный художник или музыкант, например. Этим больше повезло.

И последнее: именно те, кому повезло, понимают меньше иных, потому что они в творческом затмении, это же понятно; они не ощущают судьбу как тупик; а только в таком ощущении Бог являет Себя человеку наиболее ясно и страшно, и… ещё кое-что.

8 мая 2018

Показать статьи на
схожую тему:

Оглавление
  1. А.С. Пушкин. "Каменный гость"
  2. А.С. Пушкин. "Моцарт и Сальери"
  3. Альфред де Мюссе. "Андреа дель Сарто"
  4. Герхарт Гауптман. "Бедный Генрих"
  5. Морис Метерлинк. "Аглавена и Селизетта"
  6. Софокл. "Эдип-царь"
  7. Уильям Шекспир. "Гамлет"
  8. Эдмон Ростан. "Сирано"
  9. Эдуардо ди Филиппо. "Призраки"
  10. Еврипид. "Медея".
  11. Теннесси Уильямс. "Орфей спускается в ад"
  12. Дэвид Стори. "Дома"
  13. Ф. Шиллер. "Разбойники"
  14. Ф. Шиллер. "Валленштейн"
  15. Генрик Ибсен. "Дикая утка"
  16. Еврипид. «Ипполит»
  17. Уильям Шекспир. "Король Лир"
  18. Генрих Ибсен. «Улаф Лильекранс»
  19. Платон. Гиппий
  20. Жан Расин. "Британник"
  21. Мольер. "Тартюф"
  22. Иоганн Вольфганг Гёте. "Фауст"
  23. Пять Дон Жуанов
  24. Софокл. "Электра"
  25. Фридрих Шиллер. “Орлеанская дева”
  26. Эжен Ионеско. "Носорог"
  27. Эжен Ионеско. "Бред вдвоем"
  28. Еврипид. "Ифигения в Авлиде"
  29. Фридрих Шиллер. "Разбойники"
  30. Софокл. "Антигона"
  31. Байрон. "Манфред"
  32. Корнель. "Полиевкт"
  33. Шекспир. "Ромео и Джульетта"
  34. С. Кьеркегор о трагедии
  35. А. де Мюссе. “Лорензаччо”
  36. Александр Островский. Последняя жертва