ГлавнаяДраматиконТеатрА.С. Пушкин. «Каменный гость»

А.С. Пушкин. «Каменный гость»

На сцене две статуи, слева и справа. Замок, в котором довольно изящно убрано, стол с едой и напитками… Герой сидит как бы без дела, но постепенно нарастает впечатление тюрьмы: отбросил книгу, пошел налево — назад… направо двинулся — снова назад. Сел и поиграл сонату…

Пока не понятно, где статуя, а где живой человек. Я освещаю статую Командора слева. Пауза…

Сцена у Лауры проходит быстро, он все время озирается на статую, словно не понимая, что она тут делает. Потом обходит ее — и замечает фигуру у ее ног. Он оторопел…

 

А зачем вообще Гуан приглашает Командора стать у дверей? Это просто шутка, но тогда выходит, что смельчак гибнет из-за пустой нелепости, а это слабо в сюжетном построении вещи… Какая-то плоская мораль следует: не задавайся…

У Мольера, Эльвира преследует Жуана, он отвергает ее: он не возвращается к прежнему, а пушкинский Гуан, напротив, сразу бросается к донне Анне — почему? неужели не понимает, что его ждет. Именно она привлекает «повесу». Это некий эксперимент, вызов судьбе и морали: он пробует на прочность их мещанскую мораль: эту скорбь, любовь, вдовью честь и пр. Поэтому он так подвижен… перебегает слева направо, увлекает ее, кружит — совершенно закружил голову…

Любви к ней у него нет — ведь после назначения свидания весело кидает Лепорелло, что она назначила ему встречу; и все же это траурное очарование донны Анны увлекает его неудержимо, да? Но это страшно рискованно! Может, именно поэтому? — и в ней он видит не очередной роман: Гуан в движении, в развитии… Ведь он устал от зла, а добра на своем пути не видит, и он хочет исправить ошибку, дать ей каплю настоящей ласки?..

 

Он гордо поднимает голову и отпихивает Лепорелло, который продолжает по-бабьи что-то лепетать хозяину. Он решает судьбы человеческие, он сделает ее счастливой, и никто не в силах помешать ему. Любовь вершит судьбу. Бог есть любовь, значит, кому же и быть богом как не ему, Гуану! иначе как бросить вызов той морали, которая установила эти догмы.

И вот он открывает ей свое имя — нет, не ползает на коленях, а гордо, совершенно спокойно “умоляет” — зная, что отказа не будет…

Как мало любви в их мире — как они голодны! — готовы поверить во что угодно… и она в его власти. Она кружится, хмелея от первой ласки… и тут гром шагов.

 

Зачем звать командора?

Гуан желает пойти до конца, доказать свое право даже на убийство, на совращение вдовы, право попрать любой гражданский или священный союз между людьми — по сути, тут бунт во имя абсолютной свободы, без которой нет высшей любви; свободы, которой и кладет предел Статуя. Он с маху упирается в тяжесть этого взгляда, тяжелая музыка пригвождает его к полу… Камень убивает человека.

— Любить впервые…

Он снова говорит, что впервые любит — это ложь? Не совсем, но любит, возможно, не ее, а ту немыслимую новую свободу, которую он искал и в Испании, и за границей, и казалось, находил, и потом искал ее у Лауры, однако там она оказалась вполне проста и бесплодна. Но он видит путь.

И путь ведет его теперь до конца. Этот путь лежит только через донну Анну, через чистоту и верность, которых он не знал всю жизнь, гоняясь за призраками, ибо только тут залог преодоления земного тяготения, воплощения в свободе — а не укрывательства в ней, как с Лаурой, — именно поэтому путь следует пройти до конца, и он приглашает Статую на ужин. Все, страха больше нет.

В сущности, неважно, что произойдет после победы над донной Анной — смерть естественно венчает его путь. Путь пройден до конца.

Но зачем же сообщать ей, что он убил мужа — что за садистическое наслаждение! Можно было утаить… Нельзя. Почему? Я брожу по темной галерее и пытаюсь понять его… Он не мог утаить. Он вышел на такую высоту, где говорят правду — и пан или пропал. Все или ничего. Победы не нужны ему, он владеет целым миром. И нужна последняя капля, последний шаг, чтобы взойти на вершину.

Тут бездны сходятся… тут мир рушится, убогий земной мир, в котором вечно — что греха таить — кровь за кровь и око за око, а тут новый свет, новая свобода — свобода снова! — потому что любовь побеждает ревность и месть, все земные пороки и торжествует…

“На совести усталой много зла…”

И все зло искупится одной этой любовью — вот чистота, вот святость, и смерть не может остановить ее, и клятва не может — она всесильна — разве не высшая точка восхождения, разве нет сублимации! Именно любит добродетель не в ней — впервые увидел, как добродетель победила сама себя, увидел духовную силу ее любви… Тут что-то личное. Тут девочка, которая встретила демона, и не отвернулась — и пр. Он ликует! Гимн гремит над залом!

И тут является командор… Они бьют влет.

Однако на самом деле этой свободы человек не выдерживает. «Каменная десница» — она, безусловно, отличается диаметрально от Божьей руки, символизируя не небесный суд, а именно каменную мораль толпы, мир сей, — он гудит за сценой, волнуется, это уже походе на митинг, со стен лезут рожи, — который не выпустит душу, не освободит человека — так вот, каменная эта десница убивает его, потому что смертный человек не в силах преодолеть последней преграды…

Он тяжело падает на каменный пол, статуя исчезает в темноте. Пауза…

 

и тут он оживает!

В.Б. Левитов
5 октября 2017

Показать статьи на
схожую тему:

Оглавление
  1. А.С. Пушкин. "Каменный гость"
  2. А.С. Пушкин. "Моцарт и Сальери"
  3. Альфред де Мюссе. "Андреа дель Сарто"
  4. Герхарт Гауптман. "Бедный Генрих"
  5. Морис Метерлинк. "Аглавена и Селизетта"
  6. Софокл. "Эдип-царь"
  7. Уильям Шекспир. "Гамлет"
  8. Эдмон Ростан. "Сирано"
  9. Эдуардо ди Филиппо. "Призраки"
  10. Еврипид. "Медея".
  11. Теннесси Уильямс. "Орфей спускается в ад"
  12. Дэвид Стори. "Дома"
  13. Ф. Шиллер. "Разбойники"
  14. Ф. Шиллер. "Валленштейн"
  15. Генрик Ибсен. "Дикая утка"
  16. Еврипид. «Ипполит»
  17. Уильям Шекспир. "Король Лир"
  18. Генрих Ибсен. «Улаф Лильекранс»
  19. Платон. Гиппий
  20. Жан Расин. "Британник"
  21. Мольер. "Тартюф"
  22. Иоганн Вольфганг Гёте. "Фауст"
  23. Пять Дон Жуанов
  24. Софокл. "Электра"
  25. Фридрих Шиллер. “Орлеанская дева”
  26. Эжен Ионеско. "Носорог"
  27. Эжен Ионеско. "Бред вдвоем"
  28. Еврипид. "Ифигения в Авлиде"
  29. Фридрих Шиллер. "Разбойники"
  30. Софокл. "Антигона"
  31. Байрон. "Манфред"
  32. Корнель. "Полиевкт"
  33. Шекспир. "Ромео и Джульетта"
  34. С. Кьеркегор о трагедии
  35. А. де Мюссе. “Лорензаччо”
  36. Александр Островский. Последняя жертва