Андрей Тарковский. Притча восприятия

Рассуждения о том, что «он имел в виду», совершенные спекуляции, потому что художник не зашифровывает свои идеи, но выражает свой мир, свое ощущение, свою мысль прямо, полно, цельно, однако вот эти слова весьма сложны для правильного понимания. Если мы говорим, что он создает свой собственный мир (не отражает, а выражает, создает физически перед нашими глазами) – то это действительно цельный – целостный – мир со всеми вытекающими отсюда последствиями. А эти последствия весьма глубоки и широки. Например, в этом мире есть некая система связей и отношений, и не все они выявлены – подобно тому как живое существо или некая группа ведут себя непредсказуемо, и могут возникнуть совершенно неожиданные вещи; всякая живая система, тем более мир, тем более – мир большого художника! – живет по сложным законам, отражая весь спектр идей и понятий, вмещая в себя и те образы и идеи, которые не указаны, но содержатся в живой ткани произведения; и те символы и подтексты, которые мелькнули мгновенно, и даже случайно… но нет, тут нет ничего случайного, коль скоро это живая система, которая порождает смыслы.

Тарковский, например, живет в пейзаже, для него важна среда более, чем актер, он чувствует обстановку, ее цвет и массу, движение и воздействие, и сам перевес природы, среды в кадре дает свой непредсказуемый эффект; я хочу сказать, что никто не может рассчитать, «как наше слово отзовется», как будет работать и жить во времени живая система художественного творения. Это первое.

А второе еще проще. Я как зритель, для которого и снято кино или написана картина, совершенно свободен в своем восприятии и не зависим не только от критиков, но и от пресловутых «законов жанра», в согласии с которыми, якобы, я обязан трактовать опус, — да и от самого художника, который регулярно нарушал эти «законы», придуманные посредственностями для других посредственностей, чтобы утверждать свою причастность… Я так же свободен, как художник, и мое восприятие – это не повторение его пути и его идей, но собственный путь, и я могу отклониться от его пути как угодно далеко, и это уже сюжет притчи.

Притча повествует о том, как человек написал сценарий о женщине, которая идет через лес, и ему хотелось собрать впечатления, так чтобы все участники работы мыслили одно, но художник понял притчу как зарисовку, строил световые эффекты, оператор понял как экспрессию (сейчас будет чудище), женщина поняла как дорогу жизни (и отрабатывала походку) и пр. – все поняли по-разному, и он уже не знал сам, что придумал, и предприятие потерпело фиаско.

Нет общего или единого смысла ни одного произведения искусства. Как только родится гениальный опус (т.е. живой мир), он тотчас начинает жить по своим собственным законам, они неповторимы, и искусство зрителя, ценителя – в том, чтобы войти и жить в этом мире, а не оглядываться постоянно на тех, которые якобы знают, в чем тут смысл и где истинная дорога. Она у каждого своя.