ИдеиМонологи

Мы приписываем европейцам стабильность, идеалы и ясность идеологии, там все уже найдено, все устоялось – так кажется со стороны, потому что мы никогда не вглядываемся в чужие культуры

Мировое зло есть сила, собирающая эти отпавшие листья, создающая бездуховную и бездарную мощь, которая уничтожает дух и заряжена на вражду и разрушение – ибо лишена творческой духоносной силы света

Не последней шестерней в этой машине господства является этот управляемый хаос, который они несут всюду, который бушует в их фильмах

Тревога – отрицательный модус надежды

Дайте мне человека!

Европейская энергия, порыв, мучительный демонизм – попытка извергнуть зверя, освободиться от него; а он все время вылезает в виде садиста или инквизитора, или очередного завоевателя, который снова и снова выдвигает высокие лозунги и творит разбой

Вещи больше не являются носителями некой идеи, начала или мирами, как прежде, а сам человек все чаще складывается из вещей, он сам давно превратился в функциональный механизм – организм стал механизмом, все ушло гораздо дальше физиологии

В противовес увлечению сетью, коммуникацией, миллиардам бессмысленных сообщений и текстов, всей этой кипящей мировой дури, человек уходит в пещеру сознания и замыкает вход...

У Эрнста женщина совершает акт укрытия-раскрытия и при этом претерпевает странные метаморфозы, словно она в этом припадке эмансипации ищет форму

Нет никакой «реальности», это и есть главный лживый миф: в этом славном окружающем нас бардаке слишком мало человеческого; это искусство создает настоящую человеческую реальность

Когда вещи, знаки, действия освобождаются от своих идей и концепций, от сущности и ценности, от происхождения и предназначения, они вступают на путь бесконечного самовоспроизводства. Все сущее продолжает функционировать, тогда как смысл существования давно исчез. Оно продолжает функционировать при полном безразличии к собственному содержанию

Собственно, горы уже нет, материи нет, такая живопись есть уничтожение материального мира, преображение; это и есть главная функция нового искусства

Магритт часто писал эти пешки, которые воплощают какую-то максимальную обезличенность индивида; тут, собственно, все сказано о современном обывателе, и художник ощущает себя странным образом связанным с этой игрой, в которой нет ни смысла, ни правил, ни цели...

Таинственным образом, в странных подчас формах извергается это человеческое откровение о своем вечном одиночестве и надежде...